так яростно стремился Мойто. Загривок у пса вздыбился, хвост — колесом. «Хорошая собака будет», — мысленно похвалил его Гена и нагнулся. Это был продолговатый бугорок между тремя толстыми деревьями. Корни и самые нижние ветви почему-то заиндевели больше обычного. Выше инея почти не было. Нежданная догадка вдруг осенила его, резко похолодело в груди. «Медведь! Тут берлога!» — пугаясь, подумал он и неслышно отступил назад. Это от медвежьего дыхания заиндевели деревья. При дневном свете обычно видно, как струится из-под снега легкий, едва различимый парок. «Вдруг проснется! Вот будет беда!» — отходя, Гена косился на болтающееся у седла ружье.

Он не заметил, как и когда успел спуститься вниз к речке. И все оглядывался назад. Куда подевались усталость и голод? Гена не чувствовал их. Его состояние, видно, передалось и оленю. Он зашагал вдруг легко и бодро…

Разом залаяли все собаки. Мойто приосанился, затрусил горделиво. Еще издалека меж деревьев засветились огни палаток. Это свет свечей пробивался сквозь брезент. Гена удивился, что люди до сих пор не легли спать. Когда он подъехал, навстречу ему выскочил Кеша, за ним Кадар, Нюку, женщины. Кеша отвязал Мойто от седла, дал собаке несколько больших кусков мерзлого мяса. Мойто завилял хвостом и, поскуливая от удовольствия, принялся за угощение. Он тоже сильно проголодался за день.

Оказывается, никто в стойбище и не ложился спать. Все ждали Гену. Капа с Кэтии тормошили мужей, обеспокоенные его долгим отсутствием.

— Приедет, — отмахивался Кадар. — Куда денется?

— Гена не пропадет, — успокаивал Кеша скорее себя, нежели Кэтии. — Такой парень — что с ним может случиться?

Нюку молчал.

И вот Гена наконец вернулся. Все облегченно вздохнули.

— Где пропадал? — набросился на него Кеша. — Мы тут не знали, что и подумать…

— Напугал-то как, — вздохнула Кэтии.

— Долго, долго бродишь, парень, — сурово сказал Кадар.

— Почему не спите до сих пор? — в свою очередь спросил Гена.

— Какой сон, когда человек исчез и не знаешь, жив ли он, — затараторила Капа.

— Собирались тебя искать, — улыбнулся Нюку.

Гена воспринял слова людей двояко. С одной стороны, он был растроган тем, что о нем заботились. С другой — было неудобно, что он отнял у них несколько часов короткого ночного отдыха.

Кэтии подала ужин. Все замолчали, — пусть парень утолит голод. За чаем Гена подробно рассказал о своей погоне за волком. Показал капкан. Подержал его возле печки, — пусть металл хоть немного отойдет, иначе голыми пальцами до него не дотронешься.

Из рук в руки передавали оленеводы капкан с волчьей лапой. Удивлялись размерам, чертыхались по поводу такой неудачи.

— Матерый был самец, — заключил Кадар. Он долго вертел лапу в руках, потом бросил ее к дверям, вытер тряпкой руки.

— Чуть-чуть не успел. Жаль, упустил добычу, — вздохнул Нюку.

— Надо было с утра ехать, а ты пока к оленям… Тогда не опоздал бы, — упрекнул Кадар. Он понял, какая удача ускользнула из рук. Сколько было бы разговоров по всему совхозу, мол, бригада Кадара вновь отличилась, добыла матерого волка.

Гена не стал оправдываться. Он знал, что его подвел верховой олень. Будь на его месте другой, более сильный и ходкий, возможно, он и настиг бы волка.

10

За последние дни Нюку как-то осунулся, посерел лицом, глаза ввалились. Сам он ни о чем не говорил, ни на что не жаловался. Днем, как все, пас оленей. А ночью долго ворочался на шкурах, стонал и покашливал.

— Заболел, что ли, Нюку? — как-то вечером спросил Гена.

— Простыл, однако, — вяло ответил тот, дотрагиваясь худыми руками до впалой груди. — Тут что-то покалывает.

— Поезжай-ка в поселок к врачу, пока не поздно.

— А олени? Кто за меня их пасти будет?

— Как кто? Я попасу. Поезжай, Нюку.

— Обожду маленько, — Нюку благодарно взглянул на Гену. «Добрый, как отец. Тот тоже всю жизнь заботился о людях. Отдавал последнее. Вот и сын теперь по его стопам идет», — думал он, проникаясь нежностью к сыну своего друга. Сам Нюку был отцом семерых детей. Жена в больнице санитаркой работает. «Кто их будет кормить, одевать, если не я?»

— Есть лекарство хоть какое-нибудь? — прервал его мысли Гена.

— Где-то были таблетки. Но что-то не помогают они, — поморщился Нюку, сдерживая приступ кашля. Лицо его от напряжения стало багровым.

— Нет, тебе надо ехать лечиться. Я скажу Кадару.

— Медвежьего жира или желчи бы. Но где их взять? Легче, наверное, золото найти, — тяжело вздохнул Нюку.

— Медвежий жир помогает, да? О желчи я знаю.

— При ожогах, когда отморозишь ногу или руку — очень хорошо помогает. Намажешь пару раз — как рукой снимет. Я сам испытал, — оживляясь, ответил Нюку.

— Интересно.

— При простуде тоже. Медвежий тяран пробовал?

— Нет. А что это такое?

— Из медвежьих внутренностей делается. Нарежут на мелкие куски почки, печень, добавят жир, потом перемешают и жарят в котелке. Поешь маленько, глядишь, усталости как не бывало. Наши предки тем и жили. Редко болели.

— Да-а, — Гена задумался. Он вспомнил про медвежью берлогу. Никому не сказал о том, что видел. Просто, рассказывая о волке, будто невзначай спросил, что за речка бежит с гор в Ултавку. «Это Медвежья речка», — ответил Нюку. «А почему она так называется? Медведей там много, что ли?» — «Давным-давно медведь тут сожрал одного охотника. С тех пор так речку и зовут…» — «Надо же!» — удивился Гена, представив себя на месте того охотника. «Теперь медведей здесь нет. Одно название только осталось», — успокоил его старик. «А медведь-то есть!» — про себя воскликнул Гена, но вслух ничего не сказал.

— Медведь — добрый зверь, — вдруг оживился Нюку. — Хочешь, расскажу одну легенду про медвежью доброту?

— Конечно, хочу.

Нюку покурил. Посидел, собираясь с мыслями…

— Было это давно. По здешним горам кочевал один род эвенов. Однажды женщина пошла в лес за дровами. Наступил вечер. А ее все нет. «Куда пропала моя жена? Когда подаст мне мяса? Я голодный», — забеспокоился муж. «Заблудилась, однако, наша сестра», — заволновались ее братья. Проходит ночь. Наступает утро. А женщины все нет и нет. Пошли искать. Все обшарили вокруг, но тщетно. Даже следов не видно, будто она улетела или испарилась. Поплакали, погоревали сородичи, поискали еще немного и откочевали дальше. А женщина-то жива была. Она действительно заблудилась. Сначала увидела ягоды. Их полно было. С каждого куста сочная голубика манила. Она позабыла про дрова. Идет и идет, собирает ягоды. Не знала, сколько времени прошло и куда она попала. Только видит, что стоит посреди дремучего леса. Солнце зашло, темное небо вверху, звезд нет. Заплакала и стала звать мужа, братьев. Только эхо дразнило ее из глубины темного леса. Пошла