– Я готова, – решительно заявила она и кивнула Мэдж, которая откровенно кокетливо разглядывала Тома.

– Сюда, – проговорил Том, пропуская Морган по коридору налево. – Послушай, Морган, я почти уверен, что Кромвель попросит тебя подписать Акт о престолонаследии. Почти все придворные уже сделали это, за исключением тех, кто сразу отказался и очутился в Тауэре. Надеюсь, Шон или еще кто-нибудь не настраивал тебя против этого закона?

Морган замедлила шаг.

– Я действительно не задумывалась об этом, – сказала она, останавливаясь перед массивной дубовой дверью. – Ты пойдешь со мной? – Она умоляюще посмотрела на Тома. Он взял ее за подбородок.

– Нет, малышка. Ты умница, и все будет хорошо, он ведь твой родственник.

Морган кивнула:

– Надеюсь, мне удастся произвести на него благоприятное впечатление. – Она благодарно улыбнулась Тому.

Морган встретил юноша, пожалуй, даже моложе ее самой. Одет он был довольно мрачно и выглядел слишком суровым для своего возраста. Когда Морган назвала себя, он кивнул и молча проводил ее в следующую дверь.

Сэр Томас Кромвель, солдат, торговец, юрист, банкир, бывший ближайший помощник кардинала Уолси и нынешний королевский секретарь, сидел за дубовым столом. Столешница была отполирована до блеска тем огромным количеством бумаг, которые ежедневно проходили через руки секретаря.

Сэр Томас поднялся, приветствуя племянницу. Одет он был в черное. Его лицо с длинным носом, узкими губами и абсолютно бесцветными глазами было землистого цвета, что свидетельствовало о долгих часах, проведенных в закрытом помещении без свежего воздуха. Он был невысок, но широкоплеч и крепок. Морган не нашлась с чего начать разговор, и он улыбнулся.

– Когда я видел тебя в последний раз, тебе было лет семь, – дружелюбно начал Кромвель. – Присаживайся, Морган, и позволь своему старому дядюшке отдохнуть от дел.

– Я слышала, вы очень много работаете, – тихо произнесла Морган. – Говорят, на ваших плечах огромная ответственность.

Кромвель подождал, пока Морган сядет, и снова занял свое место за столом.

– Эта должность отнимает много времени, но действительно очень важна, если работать старательно. Служить королю, служить Англии – весьма почетно. – Он помолчал, внимательно разглядывая Морган. – Но ты так молода. Тебе ни к чему мои нудные рассуждения.

К удивлению Морган, Кромвель улыбался. Морщинки вокруг глаз говорили о том, что улыбался он довольно часто.

– Это не скучно, а скорее удивительно, – сказала она наконец, постепенно беря себя в руки. – Как поживает моя тетушка Элизабет?

– Прекрасно, как всегда, – ответил Кромвель. – Они с твоей матушкой похожи. Надеюсь, ты как-нибудь пообедаешь с нами.

Морган и Кромвель заговорили о семейных делах, о его собственных родственниках, о родителях Морган и бабушке Изабо, о тетушке Маргарет и Нэн, о жизни в Фокс-Холле. Морган хоть и расслабилась, но тщательно выбирала слова. Она насторожилась, когда Кромвель спросил, нравится ли ей служить королеве Анне.

– Королева добра к фрейлинам, – сказала Морган, – и придала мне уверенности в себе.

Кромвель покровительственно кивнул:

– Да, жизнь при дворе не напоминает безмятежный Фокс-Холл. Но хорошо, что ты ладишь со своей госпожой. Всегда важно быть в добрых отношениях с тем, кому служишь. – Он помолчал, постукивая пальцами по столу. – Кстати, это напомнило мне… Уж если ты здесь и мы обсудили твою службу у ее величества, предоставляется великолепная возможность прямо сейчас подписать твое признание Акта о престолонаследии. Полагаю, ты этого еще не сделала?

Морган с трудом проглотила комок в горле.

– Нет. Мне пока не предлагали.

– О, такие вещи следует обсуждать только с родственниками, – хохотнул Кромвель, – вокруг этого закона столько шума. – Он положил перед Морган лист и вручил перо. – Вот здесь, внизу – просто напиши свое имя, дитя мое.

Текст документа расплывался перед глазами Морган. «Подписывай», – советовал Том Сеймур. Тут она вспомнила о Шоне, который, гневно сверкая глазами, говорил об этом законе и его чудовищных последствиях. Но что, если Шон ошибался? У нее закружилась голова; она не смогла бы прочесть ни слова, даже если бы захотела. Комната внезапно показалась тесной, а Морган в этот момент не видела ничего, кроме портрета короля на стене.

Девушка старательно вывела свое имя. Она позволила Кромвелю посыпать песком ее подпись и сидела неподвижно, пока тот складывал документ, запечатывал его и убирал в ящик стола.

– Отлично, – проговорил Кромвель, вновь усаживаясь на место. – Ну а теперь расскажи мне, как тебе понравилось путешествие по реке на королевской барже?

Они поболтали еще с четверть часа. Морган несколько удивило, что ее вечно занятой дядя уделил столько времени племяннице, которую не видел больше десяти лет. Покинув наконец апартаменты Кромвеля, Морган испытала огромное облегчение. Важная персона – королевский секретарь оказался дружелюбным, приятным человеком, живо интересующимся ее делами. И Морган пришла к выводу, что Томас Кромвель вовсе не такое чудовище, каким его изображают многие, в том числе и ее родственники.

В помещении крытого теннисного корта было душно. Морган поправила выбившуюся из прически прядь волос и подошла ближе к окну. Хотя сегодня она не должна была присутствовать у королевы, Морган не могла позволить себе пропустить состязания, в которых должен был принимать участие сам король. Уилл Бриртон и герцог Суффолк играли в паре против Генриха и Неда Сеймура. Нед был года на два старше Тома, чуть ниже ростом, плотнее и, уж конечно, не так красив. Он превосходно играл в теннис, хотя, безусловно, уступал королю. Разумеется, Морган было любопытно, насколько подвижен и ловок Генрих, учитывая его внушительные габариты и уже немолодой возраст. Под тонкой батистовой рубашкой перекатывались тугие мышцы, а крепкие ноги короля напоминали стройные молодые дубки.

– Пары равны по силе, – прокомментировал Ричард Гриффин, наблюдая, как король парировал удар Уилла Бриртона. – Суффолк и король оба немолоды, но его величество гораздо лучший игрок. Бриртон крепче Неда, но Нед быстрее и хитрее. Не хотите заключить пари, Морган?

– Разве это не измена – держать пари против короля? – с улыбкой спросила девушка.

Ричард помахал рукой Маргарет Уайатт и юному музыканту Марку Смитону, которые только что появились на другом конце корта в сопровождении графа Суррея.

– Нет – рассмеялся Ричард, – король любит пари: ему нравится, когда придворные проигрывают деньги по его милости, независимо от того, каким образом.

– Вы собираетесь играть? – спросила Морган, зная, что Ричард прекрасный теннисист.

Ричард помедлил с ответом. Взгляд его был устремлен на Мэри, герцогиню Ричмонд и жену единственного выжившего, но незаконного – сына Генриха.