Ему следовало быть сейчас рядом с сыном. Германия объявила войну России. Вскоре на Балтийском море начнутся сражения. Что тогда станет с замком Инститорисов на одном из крохотных островков у самого побережья? Что станет с его обитателями?

– Джиллиан?

– Что?

– Мне показалось, ты…

– Все в порядке.

– Переживаешь из-за Джиана?

Джиллиан рассказывал Каризме о сыне. И об Ауре. Даже о цветке Гильгамеша. Она знала о нем все, и теперь Джиллиан немного жалел о своей откровенности… Тайн от Каризмы у него не осталось. А что Джиллиан знал о ней? Она провела детство в доме дяди, историка и теолога, и тот рассказал ей о Новом ордене.

Но это ничтожно мало. Лишь краткий эпизод. Ясное дело, Каризме есть что рассказать, и Джиллиан надеялся однажды услышать историю ее жизни.

– Это из-за Джиана? – вновь спросила Каризма. – Если твои рассказы о его матери хоть наполовину правда, она позаботится, чтобы с ним ничего не случилось.

– Да, конечно. – Джиллиану больно было думать о сыне, поэтому он опять сменил тему. – Так что ты думаешь? Ласкари не зря все это затеял?

Хотела бы я знать… В Средние века Испания была оплотом тамплиеров. Существует ли там и сегодня ветвь ордена? Даже если существует, сомневаюсь, что она больше и влиятельнее Нового ордена. Что касается другого предположения Ласкари… Кто знает?

– Это не предположение. Он был убежден.

Джиллиан сдержал вздох, хотя подозревал: Каризма давно догадывается, что он и сам считает эту поездку бессмысленной. Они погнались за фантазией. Ласкари рассказал, что незадолго до побега из Венеции ему стало известно еще об одной ветви ордена тамплиеров, сохранившейся в Испании со времен Средневековья. В отличие от Нового ордена, испанская ветвь якобы и сегодня обладает огромной властью. Ласкари надеялся, что легендарные сокровища тамплиеров, так и не обнаруженные инквизиторами в Средние века, еще существуют. Их оберегают испанские тамплиеры.

Часть этих богатств причитается братьям Нового ордена. Их хватит, чтобы обновить орден, обеспечить ему влияние, привлечь новых братьев и сестер. Именно этот план Ласкари поручил осуществить Джиллиану.

«Отправляйтесь в Пальму. В бывшем дворце ордена на Балеарских островах можно найти указания на то, где находятся наши испанские братья сейчас. Следуй за ними. Разыщи их. И потребуй то, что наше по праву».

Почему же Ласкари назначил Великим магистром именно его? Ведь их миссия, скорее всего, закончится тем, что Джиллиана попросту убьют. Если он вообще найдет тамплиеров испанской ветви и предъявит свои требования.

На пальце Джиллиан носил кольцо-печатку XIII века со знаком ордена, а в багаже вез свиток секретных документов, доказывающих правомочность его притязаний. Но хватит ли этого, чтобы убедить испанцев? Даже если они поверят Джиллиану, зачем им отдавать часть своих богатств?

Просто смешно. Глупая шутка. Ласкари посмеялся над ним и Каризмой. Братья испанского ордена пошлют их ко всем чертям.

Это если испанская ветвь вообще существует. Как и сокровища тамплиеров.

Проводя ночи у постели умирающего, Джиллиан слышал множество подобных историй. Ласкари, увядавший с каждым днем, казалось, искренне верил в эти легенды. Но одно дело – выслушивать небылицы, ласково поглаживая руку больного, и совсем другое – проехать ради них полмира.

– Знаю, о чем ты думаешь, – сказала Каризма.

– О чем же?

– Ты не особенно стараешься скрыть свои мысли, – усмехнулась она.

В ее присутствии Джиллиан вообще ничего не скрывал. В этом заключался главный талант Каризмы, превосходящий даже ее мастерство в обращении с мечом, даже ее решительность, даже ее красоту… Если она замысливала выманить у Джиллиана какую-то тайну, ей это удавалось. Одним взглядом. Движением руки. А иногда и молчанием.

– Ладно, поживем – увидим, – произнес Джиллиан.

– Да.

Он почувствовал, что именно в эту секунду Каризма приняла какое-то решение. Она коснулась руки Джиллиана, мягко, словно легкий ветерок там, на палубе.

– Испания, – сказала она.

Одно слово.

Джиллиан кивнул. Каризма права. Не имеет значения, что они найдут в Пальме.

Испания. И где-то там – древние сокровища.

– Ты и я, – прошептала Каризма. – Мы поедем туда вместе.

Джиллиан вышел из каюты.

Когда он обернулся, дверь уже была закрыта. Без единого звука.

И без сожалений?

«Теперь ты француженка!»

«Говори как француженка! Будь как француженка!»

«Да, черт возьми, думай как француженка!»

Мысли эти роились у Ауры в голове, когда она выходила с тихой улочки на бульвар, кишевший людьми. Она влилась в толпу, как стремительный горный ручей в реку.

А если кто-то узнает, откуда она на самом деле? Что она вовсе не маркиза де Монферрат, за которую себя выдает уже несколько недель? Что тогда? Ауру обругают и оплюют? Потащат в жандармерию? Или сразу разорвут на куски?

Пожалуй, разорвут. И никакие жандармы не помогут.

Каждую секунду Аура ждала, что на нее вот-вот станут показывать пальцем, что ее имя прогремит, как гром среди ясного неба:

«Аура Инститорис! Смотрите, это Аура Инститорис!»

«Немка! Шпионка! Враг!»

Бесконечные уговоры, попытки убедить саму себя: мол, тебя никто не знает, никто за тобой не следит – совсем не помогали.

Бесполезно.

Ауре было страшно. Нет, не за Джиана и Тесс. И не как в детстве, когда она боялась умереть. И даже не как десять лет назад, когда она вступила в борьбу с Лисандром и Моргантом. Нет, сейчас она испытывала страх перед неизвестностью и не могла с ним совладать.

Вокруг – десять тысяч французов, и каждый из них пылает ненавистью к немцам. Десять тысяч французов спешат на вокзал – провожают сыновей, братьев и мужей на фронт. А те едут убивать немцев. Таких же, как Аура.

Но никто не показывал на нее пальцем. Никто не называл ее по имени. Люди кричали: «Да здравствует Франция!», окликали друзей, знакомых и родственников.

Бульвар превратился в бурлящий поток – если Аура не вырвется, толпа утащит ее прямо к воротам вокзала и дальше, на платформу. Она окажется среди ликующих матерей, которые пока не подозревают, что предстоит их сыновьям, среди девушек, с гордостью провожающих своих возлюбленных. Их лица омрачены лишь мыслью о краткой разлуке. Никто и не думает о смерти.

С большим трудом Ауре удалось перебраться на другую сторону бульвара. Оказалось, что толпа увлекла ее далеко на запад. До переулка, куда ей нужно попасть, – метров двести. Двести метров против течения. С таким же успехом можно просто лечь на мостовую – все равно затопчут.