Она тут же стала собираться. Поколебалась в выборе между двумя платьями — васильковым и серым, и выбрала серое: Мария Сергеевна уверяла, что оно особенно Леночке к лицу. Надела светлые модельные туфли. Поправила волосы и даже слегка подкрасила губы.

Часов около семи пришла Мария Сергеевна.

— Ты куда? — удивилась она парадному виду дочери.

— Нужно, — сказала Леночка. — Ты меня сегодня скоро не жди.

— Опять? — упрекнула ее Мария Сергеевна. — А я — то вообразила, что ты образумилась.

— Опять, — подтвердила Леночка. — “Не образумлюсь… виноват, и слушаю, не понимаю…” — процитировала она нараспев Грибоедова, прикалывая перед зеркалом маленькую брошку.

— А что же сказать Павлику? — осведомилась Мария Сергеевна.

— Ничего. Если хочет, может подождать, но я, по всей вероятности, вернусь не скоро.

Мария Сергеевна пожала плечами и, рассерженная, ушла к себе в комнату.

В дверях Леночка столкнулась с Павликом.

— Ты куда это? — спросил он.

— На кудыкину гору… На свиданье.

— Нет, серьезно?

— А я не шучу. Что это за манера допрашивать: куда, куда?

— Ты не слишком вежлива, — упрекнул ее Павлик.

— Привыкай, у меня скверный характер.

Она пропустила Павлика в переднюю и вышла, хлопнув за собой дверью.

Увидев, что Мария Сергеевна дома, Павлик кинулся к ней.

— Не знаете, куда пошла Леночка?

Мария Сергеевна пожала плечами.

— Сказана только, что вернется не скоро.

— Все-таки я подожду. Не возражаете?

— Пожалуйста, — сказала Мария Сергеевна.

И Павлик, захватив какую-то книжку, побрел на кухню.

Леночка пришла в сквер против “Метрополя” точно в восемь часов. Королев появился в половине девятого.

— Здравствуйте, товарищ Ковригина, — против обыкновения подчеркнуто официально поздоровался он и осмотрелся вокруг. — Сегодня у нас серьезный раз­говор. Пойдемте лучше в другое место.

В лифте они поднялись на пятнадцатый этаж гостиницы “Москва”, там находилось кафе “Огни Москвы”, в нем всегда можно найти уединенный столик.

Королев заказал кофе, пирожных.

— Может быть, вина? — предложил он.

— Если хотите, пожалуйста, только я пить не буду, — отказалась Леночка.

— Нет, мне нельзя, если бы даже хотел, я при ис­полнении служебных обязанностей.

Он подождал, пока им подали кофе.

— С вами, Елена Викторовна, сегодня хотел погово­рить мой начальник. Но за последние два часа обстоятель­ства резко изменились, и необходимость в этом свидании отпала.

В тоне Королева звучало извинение, точно он чувст­вовал себя виноватым, он обращался к Леночке с какой-то вежливой вкрадчивостью.

— Значит, ничего важного и, главное, ничего уте­шительного, — разочарованно спросила Леночка, — вы мне сегодня не скажете?

— Нет, скажу. Наоборот, скажу очень важное…

Он оглянулся и затем подался слегка вперед, глядя своей собеседнице прямо в глаза.

— Положение значительно обострилось, мы нащу­пали зарубежную агентуру, — многозначительно произнес он. — Они кружат и вокруг Глазунова, и вокруг его бли­жайших сотрудников. В том числе очень интересуются вашей мамой.

— Но я ничего не замечала! — прервала его Ле­ночка.

— Это неудивительно, вы же не специалист, — по­кровительственно заметил Королев и, перейдя на полуше­пот, продолжал: — Вашей маме грозит серьезная опас­ность.

— Но что же они хотят сделать? — воскликнула Ле­ночка.

— Тише, — остановил ее Королев. — Нас могут ус­лышать. Ваша мама знакома с открытием Глазунова. В ка­кой-то степени это, вероятно, и ее открытие. Вражескую разведку интересуют формулы теоретического расчета. Вот они и намереваются захватить кого-нибудь из первооткрывателей, а дальше уже сами…

— Но ведь ни Глазунов, ни мама все равно ничего не скажут!

— А тогда их просто уничтожат. Это ведь тоже значительный ущерб для нашей страны…

— Так что же делать?

— Прежде всего не перебивать меня. Выслушайте, а потом будете спрашивать.

В кафе включили радиолу, зазвучало танго.

— Очень хорошо, — удовлетворенно заметил Ко­ролев.

Но в это время к Леночке подошел какой-то рыжеватый субъект.

— Разрешите? — пригласил он ее.

Леночка вопросительно взглянула на Королева.

— Нет, — резко сказал тот. — Моя девушка не танцует с незнакомыми…

Рыжий криво усмехнулся и, смерив Королева презрительным взглядом, пошел прочь.

Леночка с испугом посмотрела ему вслед.

— Он не из тех? — шепотом спросила она.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Королев. — Здесь вы в безопасности.

Он подвинул к Леночке вазу с пирожными.

— Все-таки пейте кофе, он совсем остыл. — И, отхлебнув несколько глотков, продолжал: — Так слушайте. Мы уже обнаружили двух агентов. Они особенно интересуются вашей мамой…

— Почему? Ведь она…

— Не перебивайте, — уже менее вежливо оборвал ее Королев. — Ваша мама — женщина, и они, очевидно, предполагают, что у нее характер послабее, чем, скажем, у Глазунова. Единственный выход — вывести ее из игры. Пусть они сосредоточат свое внимание на Глазунове, тогда нам легче будет схватить преступников. Но для этого на некоторое время ваша мама должна исчезнуть.

Леночка широко раскрыла глаза.

— То есть как “исчезнуть”?!

— Всего на два, на полтора месяца… — Королев улыбнулся. — Не волнуйтесь. Мы поместим ее в надежное место, где ей будет хорошо и спокойно. Но… необходимо сделать это так, чтобы все, абсолютно все думали, будто она… умерла.

— Неужели нельзя как-то по-другому уберечь мою маму? Это как-то очень неприятно… Даже страшно…

— Но все-таки это лучше, чем быть мертвой на самом деле. А ведь дело обстоит именно так. Нам надо, чтобы ваша мама выбыла из игры, но чтобы никто, ни одна живая душа не догадалась о том, что мы причастны к этому. Когда останется один Глазунов, мы их легко схватим.

— А мама на это согласится? — недоверчиво спросила Леночка.

— Она уже согласилась, — уверенно ответил Коро­лев. — Когда ей сегодня все объяснили, она поняла, что это наилучший выход.

— Значит, она уже знает? — удивилась Леночка. — А мне даже не намекнула!

— Значит, она хороший конспиратор, — одобрительно сказал Королев. — Знает и уже готовится к своему исчезновению. Мы спрячем ее в укромном месте, где она проведет полтора месяца, как в санатории.