Засунул тогда святой руку под циновку и извлек из-под нее чистый сложенный платок, накинул платок на свою руку, а затем начал читать над ним Коран»[252]. Вообще Ихшид любил заставлять читать ему из Корана и всякий раз неизменно при этом плакал[253].

Однажды с ним произошла удивительная история. Некий человек, родом из Вавилонии, взобрался на колодец Замзам в Мекке и возопил: «О люди! Я чужеземец и видел я вчера посланника божьего, который сказал мне: „Ступай в Египет, предстань перед Мухаммадом ибн Тугджем и передай ему от моего имени, что он должен отпустить Мухаммада ибн ‘Али ал-Мадара’и (крупного персидского банкира)“. И вот в Египет отправился караван, а с ним и этот человек, и прибыли они в Фустат. Ихшид уже прослышал об этом деле, велел доставить его к нему и спросил его: „Что ты видел?“. Тот доложил, тогда Ишхид снова задал ему вопрос: „Сколько истратил ты на свою поездку в Египет?“ Тот отвечал: „Сто динаров“.— „Вот тебе сто динаров от меня,— сказал тогда Ихшид,— возвращайся в Мекку, ложись спать на том же самом месте, где ты узрел посланника божьего, и если ты опять увидишь его, то скажи посланнику божию: Я передал Мухаммаду ибн Тугджу твое послание, но он ответил мне: Он должен мне еще столько-то и столько-то (и он назвал при этом солидную сумму); если он мне ее выплатит, я выпущу его“. Тогда тот человек сказал ему: „С посланником божьим не шутят, я поеду в Медину на свои деньги, отправлюсь к посланнику божию, предстану перед ним, но бодрствуя, а не во сне, и скажу ему так: О посланник божий! Я передал Мухаммаду ибн Тугджу твое послание, а он ответил мне то-то и то-то“. При этом тот человек поднялся, но Ихшид удержал его и сказал; „Ну, а сейчас будем говорить серьезно — мы лишь хотели тебя испытать, теперь же ты не уйдешь, пока я его не выпущу“. Он послал к банкиру курьера и освободил его»[254].

В 331/942 г. пришло известие из Дамиетты, что у одного разбойника, которому в наказание отсекли руку и который принес покаяние и как слуга божий жил при мечети, вновь отросла рука. Ихшид велел ему прибыть в Старый Каир, и тот рассказал ему следующее: «Я видел во сне, как разверзся купол мечети и три человека спустились ко мне — Мухаммад, Гавриил и ‘Али. Я начал просить пророка вернуть мне руку. Пророк дал мне руку, и я проснулся». Из Дамиетты пришло официальное уведомление о том, что много надежных людей видели его в свое время с отсеченной рукой. Ихшид щедро одарил этого человека-чудо, почтил его и подивился всемогуществу Аллаха. Позднее выяснилось, что все это сплошной обман и надувательство, и связанное с этим происшествием волнение улеглось[255].

4. Христиане и иудеи

Наличие огромной массы инаковерующих составляет основное различие между мусульманской империей и средневековой Европой, полностью находившейся под сенью христианства. Речь идет о так называемых покровительствуемых религиях, которые с самого начала препятствовали мусульманским народам создать единую политическую структуру. Христианская церковь и синагога всегда оставались как бы чужеземными государствами внутри империи ислама, которые, добиваясь договоров и сохранения своих прав, не давали растворить себя. Они заботились о том, чтобы «дом ислама» всегда оставался грубо и наспех сколоченным зданием, чтобы правоверные мусульмане постоянно чувствовали себя лишь победителями, но не гражданами, чтобы никогда не угасали идеи феодализма, но, с другой стороны, они выдвигали абсолютно современные задачи. Необходимость как-то ладить между собой создала прежде всего некую, неизвестную средневековой Европе веротерпимость. Эта веротерпимость нашла свое выражение и в том, что внутри ислама было изобретено и усердно изучалось сравнительное богословие.

Возможен был только переход в ислам, в остальном же эти противоположные группировки весьма резко отделялись друг от друга. Окончательный переход мусульманина в иную веру карался смертной казнью, подобно тому как в византийской империи каралось вероотступничество христианина[256]. Смешанные браки исключались, так как христианка и по законам своей веры не имела права выйти замуж за нехристианина[257], а мужчина-христианин согласно церковному положению имел право взять в жены нехристианку лишь в том случае, если была надежда, что она сама и ее дети примут христианство[258]. Для мусульманки же это было исключено. Законы империи ислама гарантировали также покровительствуемым религиям и их устойчивость по отношению друг к другу: так, иудей не имел права стать христианином, и наоборот; перейти можно было только в ислам. Ни один христианин не мог быть наследником иудея, и наоборот; ни один христианин или иудей не мог наследовать имущество мусульманина, однако и мусульманин не имел права стать наследником христианина или иудея[259]. В 311/923 г. халиф даже издал приказ, согласно которому имущество христианина или иудея, не имевших наследников, отходило в пользу общины умершего, в то время как наследство мусульманина принадлежало казне[260].

Во второй половине IV/X в. один указ, решающий дело в пользу сабиев, особо подчеркивает, что не следует вмешиваться в их дела о наследстве, памятуя при этом слова пророка: «Между разными верами не может быть наследования»[261].

Наряду с христианами и иудеями в IV/X в. зороастризм (маджус) был безоговорочно признан покровительствуемой религией. Так же как и христиане и иудеи, они имели своего главу, который представлял их интересы при дворе и в правительстве. И все же между этими тремя религиями существовала разница. Иудеи спасли свое политическое положение в почти федеральной, рыхлой государственной структуре вавилонской империи, пронеся его в целости и сохранности сквозь все опасности и превратности; зороастрийцев же рассматривали как остаток самостоятельного и отважного противника, так никогда полностью и не побежденного в его недоступных оплотах; христиане, напротив, уже были покровительствуемыми гражданами еще в условиях более организованных отношений государства Сасанидов, менее благоприятных для них, чем для иудеев[262], или вошли в состав империи ислама как жители провинций, отторгнутых от Византии. Таким образом, «главы зороастрийцев и иудеев обладают наследуемым саном, именуются царями и платят налоги своим вышестоящим властям, чего у христиан никогда не было»[263]. Главы магов и иудеев являются светскими властелинами, говорил яковитский патриарх на одной аудиенции у халифа, он же, напротив,— представитель духовной власти и может присуждать лишь к духовным карам, как то: лишать сана епископов и священников,