свободы действий. Ей просто хотелось оказаться дома и уютно закутаться в одеяло, хотелось вернуться в свою теплицу и никогда не покидать её так надолго. Часть её ненавидела остальной разум за такие мысли, но остальному разуму было всё равно. Она вытерла рукой сухие горячие щёки, встала, повернулась к пропасти спиной и сделала шаг назад.

Послышался жуткий грохот. Алиса, сражаясь с неведомым противником, опутавшим её с ног до головы какой-то плотной сетью, распахнула глаза и обнаружила, что борется с одеялом.

*ну, этого врага мне точно не победить*

Она сонно откинулась обратно на подушку и накрыла лицо ладонями. Со стороны стола послышалось громкое и вопрошающее «мяу?». Кот, до этого внимательно наблюдавший за сброшенной на пол расчёской, обнаружил, что его человек проснулся, и направился в разведывательно-выпрашивательный рейд. По-охотничьи мягко и почти неслышно, крадучись, он добрался до своей цели: видневшихся из-под одеяла ступней. Ловко просунув лапу с наполовину выпущенными когтями, он упустил добычу, но добился, чего хотел: на него смотрели недовольные, но уже явно не собирающиеся засыпать обратно глаза. Он деловито, уже не скрываясь, направился к этим глазам.

Алиса тем временем успела включить телефон. Он показывал субботу, пропущенный будильник и оставшиеся до звонка ничтожные двадцать минут. Алиса, прекрасно осознавая, что уже опоздала, с чувством «минутой больше, минутой меньше – какая разница?» подтащила к себе не особо упирающегося кота, собираясь повспоминать подробности странного сна, и обнаружила на своём запястье, рядом со старой красной, новую, свежую, с ещё не распушившимися концами, тёмно-жёлтую верёвочку.