– Да разве можно было не полюбить его? Всякий раз, когда он на меня смотрел, у меня появлялось такое ощущение, что его взгляд притягивает, как магнит! И когда, наконец, он признался, что любит меня, и предложил бежать, я ни секунды не колебалась!

– Но это был очень смелый поступок с твоей стороны, мама!

– Нет, дорогая, это был эгоистический поступок, потому что тем самым я нанесла сердечную рану отцу и матери, и моим братьям, но это был для меня единственный шанс на счастье. Без твоего отца я никогда не знала бы, что́ в нашем мире есть самое драгоценное и святое! А это – любовь!

«Да, папа был магнетической личностью, – думала Пандия, пока шестеро мужчин поднимали гроб и несли его к западному выходу из церкви, – но откуда у меня это чувство, что человек, сидящий рядом со мной, такой же, как отец?» Нет, наверное, она ошибается, – уверяла себя Пандия, пока, следуя за родственниками усопшего, шла рядом с лордом Сильвестером.

– Похоже скорее на свадьбу человека, который не может насладиться всем этим великолепием и пышностью в силу какого-то случайного обстоятельства, – заметил лорд Сильвестер, и снова Пандии захотелось рассмеяться. Но нет! Она должна вести себя соответственно месту, и поэтому, глядя прямо перед собой, девушка только крепче сжала руки в муфте.

Герцога должны были похоронить в фамильном склепе, расположенном рядом с западным входом в храм. Родственники окружили гроб для последнего прощания, и Пандия с удивлением отметила, что их не так уж много для столь знатного человека. Была там очень старая дама, тяжело опиравшаяся на палку, и две-три юные девицы, которые доводились внучками, а может быть, и правнучками покойному. Остальные, главным образом пожилые мужчины, обнажили головы под колючим студеным ветром, а на плечи их беспрестанно сеялся снег. Резкий порыв ветра со снегом ударил ей в лицо, и Пандия зябко поежилась от холода, а лорд Сильвестер потянул ее за руку, чтобы вместе пройти к входу в церковь.

– Нет, пожалуйста, не надо, – возразила Пандия, – я не могу уйти, пока… это не закончится.

– Моя мать всегда говорила, что одни похороны зимой порождают несколько других. Вам совсем ни к чему болеть воспалением легких!

– Не думаю, что это мне угрожает.

– Ну а мне – пожалуй. И еще я совершенно не желаю, чтобы у меня потекло из носу и я бы кашлял после этого целых две недели!

Все еще не отпуская ее руки, он подтащил Пандию к боковой двери, и они вошли внутрь.

– Нам нужно возвращаться в Замок. Если бы наши родственники хоть что-нибудь соображали, они не позволили леди Анне выходить бы из дома в такую погоду!

– А кто эта леди Анна?

– Сестра герцога. Она жила вместе с ним. Ей уже восемьдесят семь, и она чересчур стара, чтобы посещать подобные церемонии, да еще на собственных ногах!

Глаза лорда Сильвестера опять сверкнули, и так как Пандия не сочла возможным воспротивиться его напору, то позволила подвести себя кратчайшим путем к веренице экипажей.

– Мне можно поехать с вами? – спросил он. – Я скажу кучеру, чтобы моя карета следовала позади нас.

Он помог Пандии подняться в карету и, не ожидая согласия, приказал лакею подождать его, пока он дает указания слугам. Отсутствовал Сильвестер всего минуту, а вернувшись, уселся рядом с Пандией и закрыл ей колени меховой накидкой. Лошади тронулись, а он, обратившись к ней, спросил:

– Ну так как же? Вы желаете ответить на мой вопрос?

– Какой вопрос?

– Какой богиней вы являетесь на Олимпе и как ваше имя?

– Меня зовут Пандия! – и, сказав это, она сразу осознала, какую ужасную ошибку совершила. Девушка быстро поправилась:

– Вернее, так меня всегда называл отец, но мое настоящее имя Селена.

– Вот эту богиню я никогда особенно не любил. Она была чересчур неразборчива в связях и очень несправедливо поступила с беднягой Эндимионом, когда обрекла его на вечный сон!

Пандия прыснула, больше уже не пытаясь подавить смех, который постоянно вскипал у нее где-то внутри на протяжении всей церковной службы.

– А вот «Пандия» – это совсем другое дело, и, помнится, она «славилась своею красотой среди бессмертных».

– Откуда вы все это знаете? – воззрилась на него Пандия. – Почему вам так много известно о греческих богах и богинях?

– Эта тема всегда меня чрезвычайно интересовала, – ответил лорд Сильвестер, – и, кстати, Боги тоже отвечали мне взаимностью, так что мой интерес к ним оказался еще и очень прибыльным.

Сначала Пандия ничего не поняла, а потом ее осенило.

– «Стоун»! – воскликнула она. – Так вы, случайно, не тот самый Джи Стоун?

– Так вы слышали обо мне?

– Конечно, слышала! И я просто обожала вашу книгу «Забытые языки»! И папа тоже от нее был в восторге и считал, что ничего интереснее о забытых языках и наречиях никогда еще не было написано!

Теперь настала очередь удивляться лорду Сильвестеру:

– Вы хотите сказать, что тоже ее прочитали?

– Да, и наслаждалась каждым словом! Это единственная книга, которая делает санскрит почти понятным, а то, что вы написали о древних греках, чрезвычайно помогло папе, когда он трудился над своим переводом!

– Переводом? – воскликнул лорд Сильвестер. – А как звали вашего отца?

– Его имя Миклош Гуниади!

Тут уже лорд Сильвестер невольно вскрикнул и схватил ее за руку:

– Теперь я понимаю, почему в ту же минуту, как впервые вас увидел, я решил, что вы сошли с Олимпа! Только у греческих богинь был такой прямой точеный носик!

– А вы читали книги папы?

– Да, я прочел их все! А над чем он работает сейчас?

Пандия отвернулась:

– Но папа… умер…

Она едва не сказала также, что умер он на прошлой неделе, но тут же вспомнила, что в таком случае ей полагается быть в глубоком трауре, а не чинно восседать здесь в шикарном пальто, отделанном мехом шиншиллы.

– Приношу свои соболезнования, и не только по случаю вашей семейной утраты, но еще и потому, что каждое его слово вносило свет в наш мрачный и несовершенный мир!

– Неужели вы действительно так высоко его ценили?.. Да, конечно, судя по тому, что и как вы пишете, вы можете оценить его по справедливости!

И тут она вспомнила, как отец, посылая за книгой Стоуна, сказал:

– Да, это экстравагантно с моей стороны, однако, узнав, что такая книга вышла в свет, я не могу от нее отказаться.

И потом он читал эту книгу всю ночь напролет, а утром сказал:

– Уверен, что и ты, прочитав ее, почувствуешь то же самое, что чувствую сейчас я!..

Каждое слово лорда Сильвестера Пандия ловила с восторгом: отец почерпнул все, что возможно почерпнуть у древнегреческих авторов, а Джи Стоун, кто бы он ни был, перевел «Веды» и прояснил для нее многое, чего прежде она не понимала. Кроме того, в ходе своих блестящих исследований он обнаружил фрагменты из древнеегипетской «Книги Мертвых», которая, по словам отца, была утрачена для мира еще во времена фараонов. В ней каждое слово было на вес золота, и Пандия читала и перечитывала этот труд с замиранием сердца. Кто бы мог подумать… Однажды Джи Стоун помог ее отцу в переводах с древнегреческого, а теперь она оказывает помощь лорду Сильвестеру…