— Ты не ответила на мой вопрос.

— Я не люблю красные платья, — вызывающе объявила она. — Красный цвет мне не к лицу.

Действительно, в гардеробе ее отродясь не водилось ничего красного, по крайней мере, насколько Линн себя помнила. Так зачем привлекать к себе внимание, тем более в ее-то преклонные лета?

— Как можно судить без примерки?

А ведь Норман нарочно затеял эту игру! Так и пытается влезть в душу, вызвать на грубость — и позабавиться подобным образом!

— Я никогда такого не надену.

Линн снова посмотрела на яркое мини-платьице и просто-таки вздрогнула: да-с, хороша она в нем будет!

— Почему бы и нет?

— Потому что это не мой стиль. Для тебя это недостаточно веская причина?

— Нет, — сказал Норман, снял платье с вешалки и за руку отвел свою спутницу в примерочную.

Линн захлопнула дверь и недовольно разделась, отводя глаза от зеркала. Зеркала в примерочных льстят разве что фотомоделям. А у нее, к примеру, ноги вечно кажутся тощими, пропорции оставляют желать лучшего, а бюст вообще исчезает неведомо куда.

Молодая женщина надела красное платье и опасливо подняла взгляд, готовясь к самому худшему.

— Я ли это? — недоверчиво подумала Линн, разворачиваясь на девяносто градусов и пытаясь рассмотреть себя сзади. Платье шло ей, как никакое другое. Мягкая шелковистая ткань льнула к груди, а от талии расходилась широкими складками до середины бедра. Длинные рукава вполне компенсировали низкий вырез, так что Линн не испытывала ни малейшей не ловкости.

Она стянула наряд через голову снова надела костюм, в сравнении показавшийся еще более невыразительным, и неохотно объявила Норману, что платье, пожалуй, сойдет. И отвернулась, лишь бы не видеть на лице шефа мерзкую самодовольную ухмылку.

— А вот теперь можно и по окрестностям покататься, — заявил Норман. — Хватит утруждать твои ножки.

Они миновали городской вал, побывали у развалин замка, затем доехали до следующего городка, но выходить не стали. Вид из окна открывался потрясающий, а машина надежно защищала от пронизывающего ветра. Лини вспомнила, как в детстве мама возила ее по окрестностям, словно задавшись целью вдолбить в голову малютки как можно больше сведений о месте, где та родилась. И внезапно, сама не зная, как это вышло, принялась рассказывать Норману о своем детстве.

— Здешние городки я просто обожала, — вздохнула Линн.

— Хочешь сказать, что в возрасте десяти лет уже могла оценить по достоинству местные достопримечательности?

— О нет, архитектура меня мало привлекала, — рассмеялась Линн. — А вот рассказы о знаменитостях, живших здесь, меня увлекали. Каждая поездка завершалась угощением — мне покупали мороженое в вафельном рожке. Несмотря на вечную нехватку денег, меня баловали. Во всяком случае, я ни в чем не ощущала себя обделенной…

— Проголодалась? — спросил Норман.

И Линн кивнула.

— Умираю с голоду.

— Вон впереди паб. Как тебе, нравится?

— Замечательно!

Взгляды их встретились, и Линн первая опустила глаза. Полтора часа назад она злилась на шефа за авантюру с покупкой никому не нужной одежды, а теперь вот развеселилась, болтает о пустяках и даже радуется его обществу. Словно они — закадычные друзья, а вовсе не работодатель и подчиненная. С чего бы такая перемена?

Линн напомнила себе, что обаяния Норману не занимать. Эта небольшая прогулка для него — сущие пустяки. Он вел бы себя точно так же, если бы рядом с ним оказалась прежняя секретарша, пятидесятилетняя карга в твидовой юбке и ботах.

Главное — не терять головы.

Они перекусили в живописном пабе. Еда оказалась вполне сносной, хотя историческому колориту не слишком соответствовала.

Уже подъезжая к городку, поблизости от которого располагался Корт-хаус, Норман спросил у своей спутницы, где она жила прежде.

— На окраине, — отозвалась Линн, махнув рукой в восточном направлении.

— Может, съездим, поглядим на твой домик?

— Что?!

— В Корт-хаус возвращаться не к спеху. А осматривать угодья уже поздно. Ну разве не досадно проделать такой путь и не побывать в родных местах?

— Я… я не… — Нежданное предложение застало Линн врасплох. — Впрочем, можно… — с сомнением в голосе протянула она.

Времени им потребовалось вдвое больше, чем Линн рассчитывала, потому что все улицы казались ей похожими одна на другую, тем более после многолетнего отсутствия. Но, наконец, машина благополучно притормозила напротив ее бывшего дома. В коттедже, судя по всему, поселились люди с достатком: маленький садик пестрел цветами, над зеленым, аккуратно подстриженным газончиком, словно потрудились маникюрные ножницы.

— Входную дверь покрасили.

Вот и все, что смогла произнести Лини, с трудом сдерживая непрошеные слезы. Наверное, прозвучало это ужасно не к месту.

— Долго ты тут прожила? — мягко спросил Норман.

— Да, пожалуй, все детство. О переезде речь не шла. Папа умер, когда мне исполнилось пять лет, мы остались вдвоем, а мама жила воспоминаниями… Когда подросла, я все твердила ей, что надо бы перебраться в другой район, начать все сначала, но мама отвечала, что не сможет.

— Наверное, только в тебе она и черпала силы.

— Мама вечно повторяла, что я — несчастье всей ее жизни, но, вероятно, ты прав.

Они немного посидели молча. В доме царила тишина, плотные шторы занавешивали окна, а жаль: Линн охотно взглянула бы на новых жильцов. Интересно, понравилось бы маме то, что стало с ее домиком…

Линн сглотнула и быстро-быстро заморгала. На что Норману Дейлу рыдающая секретарша с распухшими веками!

— Хочешь зайти внутрь? — спросил Норман. — Я уверен, владельцы возражать не станут, ведь ты здесь жила…

— О нет! — Линн не то всхлипнула, не то рассмеялась. — Зачем? Все дорогие воспоминания я берегу в душе. — Она порылась в сумочке, достала платочек, промокнула случайную слезинку. — Ну что ж, не пора ли в обратный путь? — бодро осведомилась она.

— Как насчет других памятных мест?

Линн знала, о чем думает шеф. О вымышленном экс-любовнике, который якобы обитает где-то поблизости и, возможно, все еще трудится в поте лица над мемуарами. Она покачала головой, и Норман нажал на педаль газа. По пути назад он говорил только о работе, за что секретарша была ему признательна. А прибыв в Корт-хаус и хозяина в доме не обнаружив, Линн и вовсе приободрилась.

Вечер тоже не сулил новых опасностей. Предполагалось, что речь пойдет исключительно о рекламной кампании. Поэтому к ужину пригласили Натана Грегори и Питера Дикена, главных менеджеров агентства: один отвечал за художественное оформление, другой — за бухгалтерию. Конечно, без светской болтовни не обойтись, но, начиная с сегодняшнего дня, колеса рекламной машины наконец-то придут в движение. Мужчины обсудят план мероприятий, установят примерные расценки, назначат деловые встречи.