Сейчас-то я понимаю, что такое замужество просто ни к чему. И не должно быть продолжения у этих романтических любовных историй, потому что это бесконечное напряжение для обеих сторон, каждодневное. А можно ведь просто жить! Не напрягаться, а жить и не тратить свои силы, чтобы понять, что хотел этим поступком сказать твой муж или в какую опять не ту сторону ты посмотрела.

А вот с Соней по прошествии лет мы общаемся прекрасно, бываем друг у друга в гостях, она безумно любит Никитку, как, впрочем, и моего сына от другого брака, Ромку. Периодически ее захватывает ностальгия, и она начинает просить прощения за то, что развела нас с Эриком. Я знаю, что это не так. Нас развела жизнь.

Тимур погиб в автомобильной катастрофе, и Соня больше не вышла замуж. Невозможно найти было замену этому тихому, светлому и очень сильному духом человеку.

А Эрик остается мне родственником до сих пор. Он мне человек близкий, я знаю, что и я ему тоже. И не потому, что нас связывает общий ребенок. Но даже при таких отношениях наш союз был невозможен.

Такова жизнь!

Есть у женщин моменты загнанности,

Будто сунули носом в хлам,

тайный ужас от собственной запусти,

злость к безжалостным зеркалам.

– СКОЛЬКО можно тебя ждать, Лиза?! Мы опаздываем в школу.

– Мама, если ты будешь меня отвлекать, мы вообще никогда не выйдем!! И вообще, кто вчера был в моей комнате?! Я же просила ничего не перекладывать! Рита зашла в комнату дочери.

– Что это?! Ты сошла с ума! Что это за бардак, кто опять это всё будет убирать?

– Кто всё тут наубирал, тот и будет. Вот скажи, я тебя просила это делать, просила? – В голосе Лизы чувствовались слезы. – В чем я, по-твоему, пойду сегодня в школу?

– По-моему, ты уже одета, – Рита с недоумением смотрела на дочь.

– Одета, а заколки?!

– Да вон у тебя целый ящик заколок.

– Но тут нет новых, розовых! Мама, ну ты что, не видишь? Я надела новые розовые колготки. Как думаешь, к чему я их надела?

– По-моему, совсем ни к чему, это точно. Я бы ни за что не надела. Где ты их взяла только.

– Мы с папой в воскресенье купили. Ну кто виноват, что ты у нас одеждой совсем не интересуешься. А к колготкам мы купили заколки. Мама! Заколки! Розовые. Я Аньке по телефону всё подробно рассказала, теперь она подумает, что я вруша. Всё, в школу не пойду.

– Пойдешь! Совсем они с папой очумели. Колготки розовые, заколки. Лучше бы книжки вслух почитали. Ну это ж надо, по магазинам всё воскресенье носиться, – Рита отчитывала дочь, одновременно наводя порядок у Лизы на письменном столе. – Вот твои заколки. Страх, по-другому не скажешь. Живо нацепляй и в машину. По дороге поговорим.

До машины бежали уже бегом, не застегивая куртки, – опаздывали в школу уже конкретно. Ну надо же, девчонке десять лет, а уже колготки, заколки. Нет, Рита такой в ее возрасте не была. Если честно, то такой и не стала. Ей было абсолютно всё равно, в чем ходить. Ну какая разница. Одежда должна быть функциональной. Да и потом, куда, собственно, ходить-то. Из одной школы в другую. Даже не так. Всё равно всё передвижение осуществлялось на машине. То есть нужно было добежать до машины, впрыгнуть туда, потом выпрыгнуть – и дальше по расписанию: школа испанская, школа музыкальная, теннисные корты. Машина у Риты была высокая, поэтому какие вообще были варианты одежды? Джинсы, высокие ботинки, куртки. Одна более теплая, другая полегче.

– Быстро залезай в машину! Портфель я буду класть? Лиза, ну в чем дело?

Быстро отъехали от дома и понеслись вперед.

– Лизавета, мне надо с тобой поговорить. По-моему, это не лезет ни в какие ворота. Добро бы ты пятерки получала. Нет ведь! Про моду она, видите ли, думает. Не рано ли?

– Не рано, – огрызнулась с заднего сидения Лиза. – Лучше так, чем как у некоторых.

– Что за тон? И кого это ты конкретно имеешь в виду?! Ты вообще соображаешь, с кем говоришь? – Рита даже испугалась: дочь никогда не позволяла себе так разговаривать с матерью. – Прошу тебя не забываться, я тебе не подружка.

– Да? А мне, думаешь, приятно, что ты всё время такая немодная ходишь? Мне уже девчонки в классе замечания делают: «Что, твоей маме совсем носить нечего?» Думаешь, приятно, да?

– Что? – Хорошо, что в это время машина стояла на светофоре, а то Рита, наверное, от неожиданности дала бы по тормозам. – Бред какой-то. Кто говорит, кого ты слушаешь?

– Анька говорит! А что, она не права? Я с ней лично согласна! Посмотри, в чем ты ходишь. Всегда одни и те же джинсы, свитер вытянутый черный или этот, твой любимый, цвета тела, и ботинки скалолазные. Мне перед девчонками уже оправдываться стыдно. Никто же не знает, что это фирма иностранная. Думают, ты всё на Черкизовском рынке покупаешь.

– Всё, замолчи немедленно, или я этого не выдержу. – У Риты потемнело в глазах. От кого она всё это слышит? От собственной дочери! И в чем та ее упрекает? В том, что она плохая мать, мало ею занимается? Нет. В том, что она перестала заниматься собой. Ужас, просто ужас.

Рита попыталась взять себя в руки. Но ничего не получилось. Слезы потекли из глаз сами собой. Всё. Нужно успокоиться: она за рулем, в кабине ребенок. Потом будем плакать, и, кстати, ничего такого страшного не произошло.

На своем заднем сидении Лиза почувствовала неладное.

– Мамочка, что с тобой? Ты что, плачешь? Ты расстроилась, да?

Лиза говорила испуганным голосом.

– Мам, я тебя обидела? Прости меня, я не хотела. Это я из-за заколок. Знаешь, как мне их надеть хотелось. Думала, ты их выкинула. Ну, мам! Ну не плачь, ну прошу тебя. Только это же правда, мамочка. Ну почему мои подружки не знают, что ты у меня самая настоящая красавица? Помнишь, когда вы к Ивану Игнатьевичу на банкет ходили, ты платье такое длинное надевала и туфли на каблуках. Красиво так было! А девчонки думают, что у тебя ничего модного нет. Мне просто за тебя знаешь как обидно. Мам, ну не плачь. Да и шут с ними, с девчонками! Пусть говорят что хотят, мне всё равно. Я тебя любую люблю.

Лиза перепугалась не на шутку. Рита плакала навзрыд, остановиться не могла.

– Всё, приехали, выходи. Сегодня ты обедаешь в школе, заберу тебя в четыре после дополнительного английского, – не поворачивая головы, сквозь слезы сказала Рита дочери.

Лиза выпрыгнула из машины и открыла переднюю дверь.

– Мамочка. Прости меня, ну прости! Хочешь, я тебе эти розовые заколки подарю? Вот, смотри, на, бери, – Лиза начала отстегивать заколки.

– Лиз, не надо, не обращай внимания, это я что-то разнервничалась. Всё, беги в школу, я уже сейчас успокоюсь.

Рита попыталась улыбнуться дочери: давай, будь внимательна, не забудь, что мы с тобой вчера к контрольной повторяли.