Пир продолжался весь следующий день. Но Тамира не возвратилась в зал. Она или находилась в своей комнате, или спускалась в сад, бродила среди деревьев, с нетерпением ожидая вечера. И когда наконец увидела Кия, радостное чувство обдало её и заставило трепетать. Она подошла к нему, поздоровалась, и ей вдруг страстно захотелось, чтобы он поцеловал её. Это желание шло изнутри, помимо её воли и было столь сильно, что она едва сдержалась, чтобы не прильнуть к нему; только девичья гордость остановила её. А он шёл рядом с ней, как видно, не догадываясь о её желании. Да если бы и почувствовал его, то ни за что не решился бы на это: он боялся дышать на неё. Для него, бывшего раба, она была из другого мира, высокого, сказочного царства света...

— Знаешь, Кий, — говорила она, рассеянно глядя то себе под ноги, то куда-то вдаль, — мне так хочется уехать сейчас куда-нибудь далеко-далеко! Вот так сесть в повозку, и ехать, и ехать, ни о чём не думая. И чтобы ты был рядом со мной... И чтобы дорога вилась между холмами, и речки вброд переезжать, и в лесах дремучих деревья над нами густые ветви смыкали... А потом выехали бы к морю, широкому и беспредельному... Ты бывал когда-нибудь на море?

— Нет, не приходилось.

— А я была. Мы несколько раз ездили в Ольвию.

Она стоит на берегу Чёрного моря. Там живут наши родственники. Какое это блаженство, поплавать в море, чтобы тебя качали морские волны!..

Она замолчала, видно, в мыслях находясь где-то далеко на морских просторах...

— В Ольвии живёт моя тётя Опия. Это такой замечательный, необыкновенный человек! Она всего на десять лет старше меня, но столько видела! Родители в детстве увезли её в Константинополь и там она закончила гимназию, а потом стала блистать в высшем свете. Если бы ты видел, какая она красавица! Высокая, стройная, с гривой белых волос. Настоящая царица! От неё в Константинополе мужчины были без ума!.. Сейчас она приехала в Ольвию навестить своих родителей, прошлым летом мы виделись с ней. Она мне столько рассказала про Константинополь! Это такой огромный город, в котором уместится не менее пятидесяти таких городов, как наш Каменск. Дома там каменные, двухэтажные и даже трёхэтажные. Построены храмы необыкновенной красоты. Есть театр, в котором ставят спектакли. Мне несколько раз удалось видеть греческие спектакли в Ольвии. На простых деревянных подмостках греческие артисты играли комедии и трагедии под открытым небом. А там, представляешь, огромное помещение, и в нём и сцена, и скамейки для зрителей, и все под крышей! Я даже представить себе не могу, насколько грандиозно!

Кий шёл молча. Из сказанного Тамирой он понял, может, половину, потому что никогда не был ни в театре, ни в больших городах, кроме Каменска.

— А ещё мне нравится быть на рыбалке, — вдруг без какого-либо перехода заявила она. — Меня папа брал с собой. Он заядлый рыбак, и только выдастся свободное время, он отправляется на Днепр. Там такая благодать, такое раздолье и тишина! А какая вкусная уха на свежем воздухе! Иногда у нас готовят уху повара, но это далеко не то!

— Рыбалку я тоже люблю, — оживился Кий. — В детстве мы пропадали на Днепре. Иногда ночевали у костра и на зорьке ловили таких лещей и сазанов!..

— Может, нам с тобой съездить на Днепр? — предложила Тамира.

— Я согласен! С превеликим удовольствием!

— Поедем на конях. Встретимся на выезде из города, у Ольвийской башни. Все припасы я возьму с собой. Они лежат всегда наготове. Тебе остаётся прибыть вовремя. Если мы выедем после обеда, то попадём на вечерний клёв.

На этом они расстались.

Назавтра Кий на место встречи выехал задолго до назначенного времени. Коня одолжил у соседа. Пустил его гулять по лужку, а сам улёгся на мягкую траву и стал глядеть в бездонное голубое небо. «Во сне это со мной происходит или наяву?» — спрашивал он себя и не знал, что ответить. Слишком стремительны были перемены и всё в его новой жизни сложилось необычно и невероятно. Мог ли мечтать он, бывший раб, что будет встречаться с дочерью начальника гарнизона Каменска, девушкой поразительной красоты? Он боялся, что сон закончится, и он проснётся в душном, пропитанном потом и вонью двухъярусном бараке, и его снова будут бит, унижать, и он будет жить под постоянной угрозой лишиться жизни... Он стал думать о Тамире. Как обманчиво случайное мнение, поверхностное суждение, мимолётное наблюдение! Напыщенная, горделивая кукла, говорили о ней все, так думал и Кий. А она совсем-совсем другая. Простота, непосредственность и искренность её поступков удивляли и умиляли его. Сколько раз подавал он ей повод посмеяться над его неграмотностью, невежеством, неумением вести себя с воспитанной девушкой! Но ни разу она не унизила его, ни разу не посмеялась.

Чем могут закончиться их отношения, об этом он старался не думать. Едва задавал себе этот вопрос, как к сердцу подступал холодок, а будущее виделось в тумане, а иногда — как бездонная пропасть. Но он был готов провалиться в тартарары, но никому не уступить свою любовь. Будь что будет, решил он, и не надо загадывать, что их ожидает в дальнейшем.

Убаюканный теплом и тишиной, он незаметно для себя уснул. Разбудил его задорный голос, прозвучавший, как ему показалось, с самого неба:

— Эй, богатырь, коня проспал! Увели твоего коня!

Он вскочил, взъерошенный, ничего не соображая. Дико оглянулся. Конь пасся на прежнем месте.

— Да вот же он, — растерянно проговорил он.

— Он ли? Может, другой совсем? — спросил тот же голос, и только тут Кий увидел Тамиру. Она сидела на красивом белом скакуне, немного откинувшись назад. Одета она была в мужской аварский костюм: чёрные брюки и куртку, из-под которой виднелась белая кофточка с отложным воротничком; на ногах лёгкие сапожки без каблуков, по плечам её рассыпались густые чёрные волосы; к седлу были приторочены удочки и котелок.

Остатки сна окончательно покинули Кия. Он засмеялся, вскочил на коня, и они поехали к месту рыбалки. Дорога привела к Днепру, они неторопливо двинулись вдоль берега. Наконец Тамира воскликнула:

— Вот здесь мы рыбачили с папочкой!

Она направила коня по тропинке к реке. Остановилась возле воды.

— Не правда ли, чудесное место?

Место было действительно замечательное: высокий глинистый обрыв, перевитый подмытыми корнями деревьев, переходил в небольшой песочный пляж. Как видно, оно давно было облюбовано рыбаками, потому что виднелось несколько кострищ, возле которых торчали рогатины, валялись перекладины для подвешивания котелков.

Тамира выбрала для себя удочку, ловко насадила на крючок червяка и довольно умело забросила в тихую заводь. Кий облюбовал две донки по два крючка на каждой. Заправив их червями, он со словами «Ловись, рыбка большая и маленькая!» далеко закинул в реку. Лески привязал к колышкам, повесил на них по палочке-сторожке. Стали ждать поклёва.

Стояла удивительная тишина. В ровной глади воды небо с редкими облаками отражалось с такой чистотой и правдоподобием, что дух захватывало смотреть в эту голубую бездну.