— Нет.

Обеденный час подходил к концу, и жизнь столицы Соединенных Штатов закипела с новой силой. Поток пешеходов на тротуарах и автомобилей на улицах заметно сгустился. Некоторое время Мартен молча смотрел по сторонам и на купол Капитолия, возвышавшийся впереди, пока два кусочка головоломки вдруг не встали на место.

Тогда вдали от фонаря на Думбартон-стрит доктор Стивенсон решила, что он заговорщик. Или надо говорить — член тайного общества? Жить ей оставалось несколько страшных, ледяных секунд…

«Вы хотите отправить меня к доктору, но только не отправите. Ни вы, ни кто-либо другой. Никогда!»

И еще Каролина, во сне или в бреду: «Я боюсь того, седоволосого!»

Человека, что появился, когда Каролину доставили в клинику прямо с похорон мужа и сына и до того момента, как доктор Стивенсон сделала ей инъекцию.

— Этот ученый, Мерримен Фокс, — он ведь еще и доктор медицины?

— Да. А что?

— Он седой? — спросил Мартен затаив дыхание.

— Какая разница?

— Он седой? — повторил Мартен громче.

— Ну да, — ответил Фэдден, поднимая брови. — Ему шестьдесят, и грива как у Эйнштейна.

— Боже милостивый! — задохнулся Мартен. — Он все еще здесь? Все еще в Вашингтоне?

— Понятия не имею.

— А вы можете узнать, когда он приехал в Вашингтон? Надолго ли?

— Но зачем?

Остановившись, Мартен взял Фэддена под локоть:

— Вы можете узнать, где он сейчас и когда прибыл в Вашингтон?

— Какое отношение это имеет в вашей проблеме?..

— Пока не знаю, но мне надо с ним поговорить. Сделайте что-нибудь.

— Хорошо. Но будете говорить с ним, возьмете меня с собой.

Похоже, дело наконец сдвигается с мертвой точки. Глаза Мартена заблестели.

— Вы только найдите мне его. Пойдем вместе, я обещаю.

Рим. 19.00

Когда в сумерках президентский кортеж свернул на виа Квиринале, открылся вид на ярко освещенный дворец Палаццо дель Квиринале — резиденцию президента Италии. В этом дворце Генри Харрису предстояло провести вечер в компании президента Марио Тонти.

Генри Харрис держался стойко, несмотря на безуспешные переговоры с лидерами Франции и Германии. Коммивояжер, путешествующий по столицам Европы, не имеет права унывать и опускать руки, даже если его товар — добрая воля и призыв к возрождению единства по обе стороны Атлантики. Стучась в двери европейских домов, он разговаривает с хозяевами на их родной земле, где каждая улица и каждое дерево дороги им, как Харрису — его родная Америка.

Президента сопровождали государственный секретарь Дэвид Чаплин и министр обороны Теренс Лэнгдон; оба встретили его на военном аэродроме Чампино неподалеку от Рима. Эти два человека олицетворяли добрую волю и силу: присутствие одного показывало, что Америка ищет добрососедских отношений с Европейским союзом открыто и всерьез, присутствие другого — что Соединенные Штаты не бедный родственник. Соединенные Штаты готовы отстаивать свою точку зрения, тем более в таких вопросах, как терроризм, ближневосточные проблемы и тайная разработка оружия массового поражения. Твердости хватит и на такие проблемы, как торговля, защита интеллектуальной собственности, мировое здравоохранение и глобальное потепление. Харрис был не только реалистом, но и консерватором в политике и экономике. Никак не меньше, чем его предшественник на посту президента, покойный Чарльз Кэбот.

За текущими делами Генри Харрис не забывал и о разговоре на борту президентского самолета на пути из Берлина. От предложения доктора Джеймса Маршалла и сейчас холодок бежал по спине: ликвидировать президента Франции и канцлера Германии.

«…с целью замены людьми, на которых мы сможем полагаться сейчас и в будущем». «Такие люди есть, мистер президент», — это Джейк Лоу. «Все можно сделать просто и быстро. Вы удивитесь, мистер президент». Спасибо, доктор Маршалл.

Таким вот людям он доверял многие годы; оба способствовали его избранию. А сегодня кажется, что он их раньше никогда не знал, что у них свои мрачные планы и его бесцеремонно подталкивают к соучастию. Само собой, он решительно отказался, но такое предложение само по себе — вещь грозная и скверная. И как они на него посмотрели под конец — едва ли не с презрением. В голове Генри Харриса и сейчас звучали слова доктора Маршалла: «Мы понимаем ваше положение, мистер президент». Несмотря на недвусмысленный отказ, они, похоже, не собираются хоронить идею. История напугала Харриса — нет смысла лгать самому себе. Президент считал правильным обсудить дело с Дэвидом Чаплином и Теренсом Лэнгдоном, но те торопились сообщить ему подробности своих собственных встреч; поднимать столь зловещий вопрос в данный момент казалось неуместным. Президент решил подождать.

— Приехали, мистер президент, — раздался по интеркому голос старшего агента секретной службы Хэпа Дэниелса.

Как руководитель охраны президента во время визита, Дэниелс сидел в лимузине рядом с водителем. Несколько секунд спустя кортеж остановился перед фасадом Палаццо дель Квиринале. Военный оркестр заиграл государственный гимн Соединенных Штатов, и на красном ковре, за блеском мундиров и костюмами агентов в штатском, появился президент Италии Марио Тонти. Сверкая ослепительной улыбкой, он шагнул навстречу Генри Харрису.

Соборная пресвитерианская церковь,

Вашингтон, округ Колумбия,

заупокойная служба в память Каролины Парсонс. 14.35

Сидя на скамье вдали от алтаря, Николас Мартен прислушивался к бархатному голосу и кротким словам капеллана конгресса преподобного Руфуса Бека. Того самого черного священника, который вызвал доктора Стивенсон к своей прихожанке, Каролине Парсонс. Тогда, на похоронах мужа и сына, ей стало плохо… Мартен видел преподобного Бека в палате у Каролины мельком.

Не желая поддаваться эмоциям, Мартен придумал способ отвлечься от смысла заупокойной службы — от окончательного и бесповоротного утверждения смерти близкого человека. И кто знает, не принесет ли этот способ плодов… Мартен систематически изучал всех присутствующих на службе, надеясь обнаружить седовласого доктора Мерримена Фокса. Может, он пришел сюда ради извращенного удовольствия посмотреть на дело рук своих — если, конечно, не уехал из Вашингтона. И если Питер Фэдден описал его правильно — шестьдесят лет, похож на Эйнштейна, — то пока никого похожего.

Среди сотен скорбящих нередко попадались лица известных политиков, часто мелькающие на страницах газет и экранах телевизоров; да и те, кого Мартен не узнавал, наверняка были друзьями или хотя бы знакомыми. Столько народу… Мартен остро ощутил богатство и насыщенность той жизни, что оборвалась так безжалостно и безвозвратно. Вот сестра Каролины Кэти: прилетела вместе с мужем, как и в прошлый раз. Кто-то провожает их к передним скамьям. Снова с Гавайев в Вашингтон, так скоро и в такой ужасной ситуации.