– И что ты в нем нашла? Разве не видишь, что он негодяй? И слишком уж смазлив для тебя. Чем хоть он занимается?

– Да так, разным.

– Чем это – разным?

– Пишет диссертацию.

– Ха! Чушь собачья.

– И работает в баре.

Жанин презрительно промолчала. О лошадях и скачках Эллен ни словом не обмолвилась.

Дэниэл от матери Эллен тоже был не в восторге, но уяснил: чем сильнее ненавидит его Жанин, тем больше будет любить Эллен. Грех не воспользоваться. Когда Эллен с матерью беседовали, стоя лицом друг к другу, Дэниэл прижимался к Эллен и запускал руку ей под юбку, в трусики. Смотрел Жанин прямо в глаза и бесстыдно лапал ее дочь. «Она моя, – читалось в его насмешливом взгляде. – Моя, и ничего вам с этим не поделать. Пока вы обсуждаете вчерашние макароны с сыром, я ее лапаю».

Как-то после ужина, когда они с Эллен мыли посуду, а Жанин в соседней комнате смотрела «Сделку века», Дэниэл предложил Эллен взять ее сзади, уложив животом на кухонный стол. Эллен отказалась, но сама была поражена, до чего слова Дэниэла ее возбудили.

– Не хочешь? Ладно. Тогда выходи за меня замуж, – выдал Дэниэл. – Станешь миссис Куинн. Великолепной миссис Куинн.

Предложение было столь же соблазнительно, как конфеты миссис Робб в лиловых обертках. Причем Дэниэл едва глянул на Эллен. Он вытирал вилки и не спеша, методично раскладывал в ряд. Дэниэл хотел сделать из Эллен великолепную миссис Куинн. Он знал, что достоин великолепной жены. Он возьмет ее замуж и вылепит из нее все, что захочет. Откроет перед ней целый мир, о котором она не подозревает, – мир искусства, книг, кино, изысканной кухни, секса – жизнь, черт подери, настоящую жизнь! Сделает из нее женщину своей мечты. Однако быть великолепным мистером Куинном Дэниэл вовсе не желал. Он мечтал получить жену, но мужем становиться не собирался.

– Все будет замечательно, – продолжал он. – Если только мы не начнем вести себя как муж и жена. Это верный путь загубить брак.

Эллен понятия не имела, о чем речь, но охотно согласилась. Домыла посуду, протерла раковину, свернула полотенце, аккуратно повесила его на кран и пошла к матери.

– Дэниэл сделал мне предложение, – сообщила она.

– Что? – ужаснулась мать. – Замуж? За такого, как он? Не смей! Я запрещаю!

Этого было достаточно. Эллен вышла за Дэниэла.

Эллен и Дэниэл поженились, но, поскольку свадебное путешествие было им не по карману, они провели медовый месяц в своем уютном мирке, полном страсти. Второе детство, только с сексом. Заперлись на две недели в квартире Дэниэла, ужинали прямо в постели – заказывали рыбу с жареной картошкой, пиццу или что-нибудь из китайского ресторанчика. Полуголые, на кривом диване, распивали немыслимые коктейли из водки, рома, калуа и колы, заедая шоколадными конфетами и креветочными чипсами. Купив шампанское, радостно трясли бутылку и нарезали круги вокруг дивана, поливая друг дружку. Ходили липкие с ног до головы. Смеялись, улюлюкали, танцевали – шаркая ногами, висли друг на друге голышом, под звуки «Рокси Мьюзик». Трахались до изнеможения. После двух недель любви и дрянной еды решили, что пора глотнуть свежего воздуха, чтобы не сойти с ума. Взявшись за руки, направились в парк. Бледные до синевы, едва держась на ногах, доползли до первой лавочки, посидели, тупо глядя в пространство, и поплелись домой.

Рональд, выглянув из окна, сказал Джорджу:

– Смотри-ка, наши голубки долюбились до полусмерти. На ногах не держатся.

– Завидую! – вздохнул Джордж.

На другой день молодожены вновь не осилили дорогу через парк. Родилась шутка: когда доползем до конца парка – прощай, наша любовь! Эллен и Дэниэл рухнули на скамью.

Дэниэл поцеловал Эллен.

– Языку моему сегодня живется лучше, чем мне, – сказал он, подныривая ладонями ей под футболку.

Эллен нравились его ласки. Скандалы начались позже, и за годы Дэниэл не раз порывался уйти, бросив ее одну, беспомощную. Больше всего на свете Эллен боялась быть отвергнутой – крик «Только не ты, не ты!» все еще звучал в ее ушах.

– Коснись меня, подлец! – кричала ему вслед Эллен. – К-к-коснись меня!

Эллен нравилось, когда к ней прикасались. Все самые близкие ей люди были нежные, ласковые. Например, Джордж, сосед сверху. Схватив ее за руку в баре, он допытывался:

– Ну же, Эллен, расскажи, чем занималась. Шалила напропалую, а-а? Если была паинькой, то и слушать не хочу.

Или миссис Бойл, соседка снизу, бравшая Эллен под локоть хрупкой старческой рукой со словами:

– Пойдем, Эллен. Отправляемся на грибную охоту в итальянский магазинчик на улице Вязов. Наберем грибов и вина. Платишь ты.

Или Кора, вечно поправлявшая ей прическу и воротник, приговаривая:

– Эллен, нельзя выходить на люди такой неряхой! Дай-ка приведу тебя в божеский вид.

Наконец, Дэниэл. Ну конечно, Дэниэл, – он не просто трахался с ней, он ее нежил. На нежности в основном и держался их брак. Секс был, разумеется, роскошным дополнением. Но больше всего Эллен нравилось, когда он лежал рядышком, в обнимку с ней, прильнув к ней. Ей нравилось слышать его дыхание.

Позже друзья будут показывать Эллен фотографии своих свадебных путешествий. Целые альбомы снимков, где они чуть моложе, стройнее и улыбчивее, в цветастых пляжных нарядах и соломенных шляпах, радостные, слегка глуповатые.

– А где ты провела медовый месяц, Эллен? – будут интересоваться друзья.

– В постели.

И всякий раз ответом ей будет молчание. Чем его объяснить? Неодобрением? Завистью? Эллен так и не поняла.

После двух недель безумия Эллен рада была снова выйти на работу. Пора передохнуть от супружеского рая.

Дэниэл полагал, что после медового месяца жизнь его войдет в прежнюю колею. Мужем он себя не считал. Кто такие мужья? Зануды, поглядывающие налево.

– Мужья, – просвещал он Эллен, – это типы в твидовых кепках, которые топчутся у магазинов в ожидании своих женушек, насвистывая что-то сквозь зубы. Это не для меня.

И он яростно стоял на своем. Эллен же в то время вовсе не жаждала видеть рядом с собой типа в твидовой кепке, который что-то насвистывает. Дэниэла в одной постели с ней Эллен вполне хватало. Она была добытчицей в их доме и считала, что жертвует собой во имя любви, поскольку ничего не меняла в обстановке квартиры по своему вкусу.

– Не вздумай натащить сюда всякого розового барахла, – предупредил Дэниэл.

Собственно, до этой минуты у Эллен и в мыслях не было «тащить» в дом что-то розовое. С тех пор соблазн преследовал ее постоянно. Позже, обнаружив, что Дэниэл спит с Милашкой Мэри, хозяйкой овощного магазина в конце улицы, Эллен выкрасила спальню в цвет лосося. «Вот тебе, ублюдок!» Ей самой нравилось не больше, чем Дэниэлу, – и плевать. Не для красоты сделано. Это месть. Эллен только-только привыкла считать квартиру Дэниэла и своим домом тоже, хотя платила за нее с тех самых пор, как здесь поселилась.