В ходе экспериментов мы обнаружили, что многие невмешивающиеся родители просто не знают, как научить своих детей управлять эмоциями. Кто-то из них говорил нам, что никогда об этом не думал, а кто-то, что хотел бы дать своим детям «нечто большее». Но в целом участники нашего исследования действительно не знали, что родитель может предложить своим детям помимо безусловной любви.

Луанн, например, искренне заботится о своем сыне Тоби и переживает, когда другой ребенок его обижает. «Его это расстраивает, и я тоже испытываю боль», – говорит она. Но когда мы спросили ее о ее реакции, Луанн смогла лишь сказать: «Я стараюсь дать ему знать, что люблю его вне зависимости от того, что думает о нем мир». Несомненно, для Тоби это хорошая новость, но она не способна помочь ему восстановить отношения с приятелем.

Как и у неодобряющих или отвергающих родителей, действия невмешивающихся могут быть ответом на события детства. Например, Салли, которую отец бил и не разрешал выражать гнев и разочарование, говорит: «Я хочу, чтобы мои дети знали, что они могут говорить и кричать все, что они хотят. Я хочу, чтобы для них было совершенно нормальным сказать: “Меня обидели, и мне это не нравится”».

Тем не менее сама Салли признает, что часто бывает разочарована своим стилем воспитания и ее терпение истощается. «Когда Рэйчел делает что-то не так, я хотела бы сказать: “Это была не лучшая идея, может быть, нам нужно попробовать что-то другое”». Но вместо этого она часто кричит на Рэйчел и время от времени даже ее шлепает. «Я дошла до последней черты, это единственное, что работает», – жалуется она.

Еще одна мама, Эми, вспоминает ужасное чувство меланхолии, которое она испытывала в детстве. Как она теперь подозревает, это была клиническая депрессия. «Я думаю, она была вызвана страхом, – вспоминает она, – и, возможно, это просто страх иметь эмоции». Какова бы ни была основа, Эми не может вспомнить ни одного взрослого, готового поговорить с ней о ее чувствах. Единственное, что она слышала, – это требование сменить тон. «Люди говорят мне: “Улыбайся!” А я это ненавижу». В результате она научилась скрывать печаль и замыкаться в себе. Когда она подросла, то стала много бегать, находя в физических упражнениях утешение.

Теперь, когда у Эми есть двое детей, она понимает, что один из ее сыновей переживает такую же рецидивирующую печаль, и глубоко ему сочувствует. «Алекс описывает ее как “странное чувство”, подобное тому, что я ощущала в детстве». Решив, что она не будет требовать от Алекса улыбаться, когда ему грустно, она говорит: «Я знаю, что ты чувствуешь, потому что я тоже так чувствовала».

Тем не менее ей трудно находиться рядом с Алексом, когда он пребывает в унынии. На вопрос, как она реагирует на его состояние, она отвечает: «Я иду на пробежку». В сущности, она уходит, оставляя своего сына почти в том же затруднительном положении, в котором, будучи ребенком, пребывала сама. Алекс в одиночестве переживает тревогу и страх, а его мать не способна предложить ему эмоциональную поддержку.

Какое влияние оказывают такие родители на своих детей? К сожалению, не положительное. Они не учат их управлять своими эмоциями, а значит, их дети не знают, как успокоить свои бушующие чувства. В результате им труднее концентрироваться и осваивать новые навыки, у них ниже успеваемость в школе. Кроме того, им труднее воспринимать социальные сигналы, а значит, создавать и поддерживать дружеские отношения.

Своим сочувственным отношением невмешивающиеся родители хотят обеспечить своим детям счастливое будущее, но в силу того, что они не способны научить их справляться с трудными эмоциями, их дети попадают почти в то же положение, что и дети неодобряющих и отвергающих родителей, – им не хватает эмоционального интеллекта и они оказываются неприспособленными к будущей жизни.

В НЕКОТОРОМ СМЫСЛЕ РОДИТЕЛИ, которые занимаются эмоциональным воспитанием, не сильно отличаются от невмешивающихся родителей. Обе группы безоговорочно признают чувства своих детей, не преуменьшают и не высмеивают их эмоции. Однако между ними существует принципиальное отличие: родители, практикующие эмоциональное воспитание, руководят эмоциональной жизнью своих детей. Они выходят за рамки принятия или ограничения неподобающего поведения и учат своих детей регулировать чувства, находить выходы и решать проблемы.

Проведенные нами исследования показали, что такие родители осознают собственные эмоции и хорошо чувствуют эмоции своих родных и близких. Кроме того, они считают, что все эмоции, даже такие, как печаль, гнев и страх, играют важную роль в нашей жизни. Одна из мам, например, рассказала, что, разозлившись на бюрократию, она написала письма протеста. А один из пап считает, что для его жены гнев является мощной творческой силой, подвигающей ее браться за новые домашние проекты.

В положительном ключе можно рассматривать даже чувство меланхолии. «Я знаю, что каждый раз, когда мне становится грустно, я должен снизить обороты и обратить внимание на то, что происходит в моей жизни, чтобы узнать, чего мне не хватает», – говорит Дэн. Эта мысль распространяется и на его отношения с дочерью. Вместо того чтобы относиться с неодобрением или пытаться сгладить чувства Дженнифер, когда она грустит, он рассматривает эти моменты как возможность с ней сблизиться. «Это время, когда я могу просто взять ее на руки, поговорить и выслушать, что она думает». После того как они настраиваются на одну волну, у Дженнифер появляется возможность больше узнать о своем эмоциональном мире и об отношении к другим людям. «В девяти случаях из десяти она действительно не знает, чем вызваны ее чувства, – говорит Дэн. – Поэтому я стараюсь помочь ей понять… А затем мы говорим о том, как ей в следующий раз обращаться с тем или другим».

Многие родители в процессе эмоционального воспитания замечают, сколько радости им доставляет выражение эмоций детьми, так как это подтверждает, что родители и ребенок имеют одинаковые жизненные ценности. Одна из мам рассказала, что она очень обрадовалась, когда ее пятилетняя дочь заплакала из-за печальной телевизионной программы. «Мне это понравилось, потому что я увидела, что у нее есть сердце, что она заботится не только о себе, но и о других людях». Другая – о том, как она была горда (и удивлена), когда ее четырехлетняя дочь резко заметила после выговора: «Мне не нравится твой тон, мамочка! Когда ты так говоришь, ты ранишь мои чувства!» После того как мать осознала сказанное, она поразилась, что ее дочь не боится выразить свое мнение, и ей было приятно, что девочка использовала свой гнев, чтобы вызвать уважение.

Возможно, именно потому, что эти родители считают ценными отрицательные эмоции своих детей, они более терпеливо относятся к их злости, грусти и страхам. Они готовы потратить время на плачущего или раздраженного ребенка, выслушать его проблемы, посочувствовать, позволить ему выразить свой гнев или просто «выплакаться».

Выслушивая своего сына Бена, когда он расстроен, Маргарет часто пытается проявить сочувствие, рассказывая истории «Когда я была ребенком». Бен любит эти истории, потому что они показывают ему, что иметь чувства – это нормально».