По правде говоря, подобные мысли мне в голову не приходили. Как же я теперь буду зарабатывать на жизнь? Можно, конечно, устроиться ночным администратором в мотель или подыскать что-то еще в том же духе.

– Об этом я как-то не задумывалась, – призналась я. – Но дай мне время, ведь всего лишь двое суток назад я совершенно голая лежала на столе…

– О-о-о!.. Так ты с кем-то встречалась?

– Тьфу на тебя!.. Мне сейчас вообще не до этого. Прежде всего, я должна встретиться с мамой.

– Правильно, – кивнула Джессика. – Я еду с тобой.

– И не думай… Разговор предстоит нелегкий – как-никак, дочь восстала из мертвых. Только твоих мудрых комментариев там не хватает.

– Тебе нельзя оставаться одной! – запротестовала Джессика.

– А что со мной может случиться?

Немного помолчав, подруга неохотно согласилась:

– Действительно.

Сев за руль, я захлопнула дверцу и опустила стекло.

– Сообщишь ты кому-то или нет – мне это, в сущности, без разницы. Хочу только сказать, что я не собираюсь держать в тайне свое воскрешение. Тебе бы понравилось, если бы я утаила это от тебя?

– Тут совсем другое дело… Ведь мы с тобой почти как сестры.

– Ага, – кивнула я. – Мы даже похожи как две капли воды.

Джессика выпучила глаза.

– Я имею в виду, что вовсе не обязательно рассказывать всем подряд. Пусть об этом знают только твои близкие и я. Ну и еще, быть может, инспектор Ник.

– Детектив Ник, – поправила я.

Джессика пропустила мои слова мимо ушей.

– Ты могла бы пригласить его к себе, поставить какую-нибудь обольстительную музыку… что-нибудь из репертуара Сейд, а потом – скок на него!.. Он мог бы стать твоим первым донором.

Я прямо-таки содрогнулась от подобной идеи. Хотя какая-то часть моего существа кровожадно облизнулась, едва я представила, как получаю от детектива Ника первую порцию питания.

– Да ты просто не в своем уме! – возмутилась я. – К тому же я не переношу Сейд. Отправляйся-ка ты лучше домой и ляг поспи.

– С головой у меня все в порядке… Возможно, я немного возбуждена, но это не самая серьезная проблема по сравнению с другими. Ну ладно, передавай маме привет. И обязательно подумай о том, что я тебе сказала. Не может же в фильмах абсолютно все быть вымыслом.

Я тронулась с места, и Джессика помахала мне рукой. Что примечательно, сама она крайне редко ходит в кино.

Вскоре я добралась до Гастингса, маленького городка в тридцати милях от Сент-Пола, и припарковалась напротив небольшого двухэтажного дома своей матери. Несмотря на то что было уже около полуночи, внизу повсюду горел свет. Мама и в лучшие времена страдала бессонницей, что уж говорить о последних двух днях.

Поднявшись на крыльцо, я дважды постучала в дверь и повернула ручку. Как и следовало ожидать, дверь оказалась не запертой – одна из тех очаровательных местных традиций, за которые я и люблю Гастингс.

Я вошла в гостиную и увидела, что в любимом кресле моей матери сидит какая-то старушка. С такими же, как у мамы, белыми волнистыми волосами (она начала седеть еще в колледже), одетая в ее черный костюм и с ее же жемчужным ожерельем на шее – свадебным подарком отца.

– Кто… – Дальше я собиралась произнести: «… вы такая?» – но тут же осеклась, узнав в старушке собственную мать. Да… горе состарило ее по меньшей мере лет на двадцать. Мною она забеременела всего лишь через месяц после окончания колледжа, и нас с ней нередко принимали за сестер. Теперь такого, конечно же, не случилось бы.

Мама ошеломленно смотрела на меня, пытаясь что-то сказать, но губы ее дрожали, и у нее ничего не получалось. Она так сильно стиснула подлокотники кресла, что у нее даже хрустнули кости. Я быстро пересекла комнату и опустилась у ее ног. Выглядела она просто ужасно, и меня это очень обеспокоило.

– Мама, это я! Все в порядке! Со мной все хорошо!

– Это, наверное, самый скверный сон из всех, какие я видела, – вымолвила она, обращаясь непонятно к кому, и, подняв руку, дотронулась до моей макушки. – Да… действительно…

– Мама, это не сон! – Я схватила ее ладонь и прижала к своей щеке. – Видишь?.. Я настоящая! – Затем через юбку ущипнула ее за ногу, отчего она вздрогнула и вскрикнула. – Ну?.. Видишь?

– Ах ты негодница!.. Теперь у меня будет синяк величиной со сливу! – Слезы матери закапали мне налицо. – Несносная девчонка!.. От тебя одни неприятности, ты… – Она плакала по-настоящему, не прекращая осыпать меня приторными попреками, такими привычными и такими милыми.

А потом мы еще долго сидели рядышком, не выпуская друг друга из объятий.

– Ты только не пугайся, – сказала я полчаса спустя, – но теперь я вампирша.

– Да мне на это… накакать… как сказала бы наша Джессика. Ты, кстати, и двигаться стала быстрее… Так, что человеческий глаз не способен это уловить.

– То есть?..

Мама высыпала натертый сыр в ризотто и принялась все перемешивать.

– Ну когда ты ко мне подбежала… Я и глазом моргнуть не успела, а ты уже у моих ног. Я даже не заметила, как это произошло. Точно в кино при ускоренной прокрутке.

– Это еще не все… У меня теперь и обоняние как у ищейки. Твои духи я учуяла, едва войдя в дом, однако совсем не похоже, что ты вылила на себя целый флакон. – Я не стала говорить о том, что могу ощущать и запах эмоций. Смешанный запах радости и чувства облегчения, которые испытывала мама, напоминал аромат чайных роз.

– Здорово… Либо ты принимала участие в каком-то секретном научном эксперименте и ничего мне об этом не сказала…

– Да нет, не принимала… Но версия неплохая, надо будет запомнить.

– …или же это можно объяснить какими-то сверхъестественными факторами.

Мне оставалось только хлопать глазами. У мамы, конечно, всегда было практическое отношение к жизни, однако мое воскрешение из мертвых она восприняла слишком уж спокойно.

Словно догадавшись, о чем я думаю, мама продолжила:

– Солнышко мое, я ведь была в морге и убедилась, что ты мертва. А теперь ты вернулась, и меня не особо интересует причина такого чуда. Наверное, мои молитвы были услышаны… Хотя я, в сущности, и не молилась. Наоборот – в эти дни я была очень сердита на Бога.

Я представила, какие страдания ей пришлось пережить. Как она шагала по длинному коридору, в котором витал запах стерильности с едва уловимой примесью запаха смерти, под потолком – флуоресцентные лампы… Доктор, с профессиональным равнодушием выражающий сочувствие… А затем – опознание… «Да, это моя дочь… То, что от нее осталось».

– Почти у всех народов есть сказания о вампирах, – сказала мама. – И я всегда полагала, что отчасти эти истории правдивы. Иначе почему их так много?