— Что же случилось?

Она подавила очередной зевок.

— Его злила моя старомодность, как он говорил. И все-таки он желал меня…

— Значит, вместо того чтобы расстаться с вами, как делал с другими, он пытался заставить вас изменить свое мнение?

— Да.

— И ему это удалось?

— И да, и нет.

— Поясните, пожалуйста, я вас не понял. — Луи плотно сжал губы.

Мадлен заметила, что с трудом соображает и ее речь утратила стройность.

— Однажды вечером мы зашли к нему на квартиру выпить кофе после концерта. Он предпринял очередную попытку заставить меня остаться, сказав: «Ты же знаешь, что я схожу с ума по тебе. И, чтобы доказать, что в наших отношениях нет ничего случайного, я прошу тебя переехать ко мне». Я заколебалась. Он увидел, что я не решаюсь, и поклялся: «Если тебя беспокоят другие женщины, даю слово, ты единственная в моей жизни отныне и навсегда». Мне показалось, что этих слов недостаточно, ведь он мог изменить свои намерения…

— Неужели вы считали, что Анри такой ненадежный и несерьезный человек?

Мадлен с трудом подавила очередной зевок.

— Как вы узнали, что его зовут Анри?

— Наверное, вы упомянули его имя.

Она не помнила, чтобы упоминала Анри по имени. Но иначе откуда он мог узнать это имя? Несомненно, проклятый алкоголь, к которому она не привыкла, развязал ей язык.

В холле старинные часы пробили полночь.

Увидев, что ее глаза закрываются, Луи встал.

— Похоже, пора ложиться, пока вы не заснули в кресле.

Она по-совиному захлопала ресницами и капризно произнесла:

— Я подожду Пэр Ноэля.

— Неужели ваша мама не рассказывала, что он никогда не приходит, пока вы бодрствуете. Но если вы как пай девочка ляжете спать, возможно, услышите звон его колокольчиков. Он принес подсвечник, и зажег свечу от огня в камине. — Ну как, готовы? — Он помог ей подняться, но она тут же потеряла равновесие и как подкошенная снова упала в кресло. — Дорогая, сдается, вы перебрали бренди. Ну ничего, мы с этим справимся.

Он задул свечу, поставил подсвечник на стол, наклонился над креслом и как пушинку поднял ее. Отблески огня освещали ему дорогу до двери. Локтем он нажал на ручку и вышел в холл. Через множество окон туда проникал слабый лунный свет, и путь по лестнице наверх он проделал достаточно легко.

Сквозь отяжелевшие веки Мадлен видела, что буран еще не утих и снег продолжает падать тяжелыми хлопьями. Предсказание Луи, что к утру их занесет снегом, похоже, сбудется. Эта тревожная мысль мелькнула в ее затуманенном сознании.

Она посмотрела на него и обвиняюще сказала:

— Мы должны были взять свечу, вы забыли?

Дойдя до широкой лестничной площадки, Луи ответил:

— Вы не верите, что мы прекрасно обойдемся без нее?

— Но ведь вы сами говорили, что ложиться спать при свечах очень романтично.

Даже в темноте она разглядела, как блеснули его зубы в улыбке.

— А как, по-вашему, отправиться в постель на руках тоже романтично?

— Это случается только в сказках.

— Сейчас именно это и происходит. И, чтобы вы не слишком разочаровывались, так и быть, зажгу свечу в ванной.

— Это будет замечательно, — обрадовалась она.

Он распахнул ногой дверь в огромную спальню и снова закрыл ее за собой.

В камине уже весело трещал огонь, освещая комнату со старинной мебелью. И все-таки здесь было далеко не жарко. Луи положил ее на кушетку с высокими подушками поближе к огню, зажег канделябр с тремя свечами и вопросительно приподнял брови.

— Вы довольны?

— Да, спасибо, — вежливо ответила она.

— Я поставлю свечу в вашей ванной, чтобы вы могли умыться и почистить зубы.

— У меня что, своя ванная?

— Это хозяйская спальня, в ней две ванные: для него и для нее.

Почему-то ей стало смешно, и она расхохоталась. Она чувствовала себя почти счастливой, чувство эйфории захватило ее.

Луи открыл одну дверь и отнес туда подсвечник.

— Вы сможете переодеться на ночь, если я принесу ваши вещи? — спросил он, вернувшись.

— Конечно, смогу, — ответила она. — Кое-кто думает, что я пьяна.

— И этот кто-то, должно быть, прав.

Конечно, она не настолько пьяна. Просто устала, и у нее нет сил спорить.

Он водрузил ее саквояж на дубовый стол, и она, подавляя зевоту, наблюдала, как он расстегивает молнию и достает оттуда пижаму, махровый халат и косметичку с туалетными принадлежностями. Потом он перенес вещи в ванную, помог ей встать, обхватив за талию, и отвел ее туда.

Слегка качнувшись на нетвердых ногах, она ухватилась за вешалку для полотенца.

Луи с сомнением покачал головой.

— Справитесь?

— Несомненно, — с вызовом ответила Мадлен.

— Позовите меня, если я вам понадоблюсь. — Он вышел, оставив дверь слегка приоткрытой.

Она ухватилась за раковину одной рукой, а другой почистила зубы, вымыла руки и лицо. Мне бы сейчас не помешал ледяной душ, подумала она. Но это явно было ей не под силу.

Свеча, стоявшая на полке у нее за спиной, отражалась в зеркале и освещала ее бледное лицо. Мадлен начала раздеваться. Самым трудным делом оказалось снять колготки, но она справилась и с этим. Надела ночную рубашку и накинула поверх нее махровый халат. Сейчас пойду, подумала она, как только пол перестанет крениться.

— Вы готовы? — раздался голос Луи. — Да.

Он открыл дверь. На нем была надета пижама цвета старого вина, при этом брюки доходили только до колен, обнажая голые ноги.

— Будет лучше, если вы мне дадите руку.

Мадлен растерянно заморгала и спросила:

— Вы что, тоже собираетесь спать?

Он взял ее за руку и повел в комнату.

— Да, собираюсь.

— И где вы будете спать?

— Я хотел разделить с вами эту комнату. Так нам будет легче сохранить тепло.

Она прижалась к его груди и пробормотала:

— Ну хорошо, я согласна.

Мадлен пошевелилась и начала просыпаться. Постепенно туман в голове начал рассеиваться. Она находилась явно не в своей однокомнатной квартире. Она лежала на очень широком удобном матрасе, и подушка под головой была гораздо мягче, чем ее собственная. Где же она?

Через какое-то время ее затуманенный мозг выдал ответ: сегодня Рождество, и она, должно быть, у Сесиль. Но она никак не могла вспомнить, как провела вчерашний вечер, как переоделась и легла спать.