Засада была выполнена по всем классическим канонам, и возможности у бандитов уйти живыми не оставалось. Услышали мы машину раньше, чем увидели. Должно быть, это был дизельный внедорожник. Бензиновые двигатели обычно меньше шумят. И не грузовик, потому что грузовик был бы заметен над кустами своей высокой кабиной. Да и более легкие легковые машины так натужно двигателем не гудят. К тому же любят эти фашисты на внедорожниках передвигаться, для них внешняя брутальность много значит. Они сами желают такими выглядеть, путая брутальность с быдловатым хамством.

Наконец машина показалась. Это был старенький «Хенде Галлопер», давно уже не выпускаемый в Корее. Но вот резина колес была новенькая и даже внешне внедорожная, с крупными и объемными рубцами протектора. На такой резине по грязи, наверное, хорошо ездить. У нас в деревне, впрочем, грязи пока еще не было. Весенние дожди только обещались, но пока не пожаловали.

Я поднял автомат, положил приклад на плечо, как полагается для стрельбы из подствольника прямой наводкой, выставил прицел на нужную дистанцию, но потом передумал, решив, что одной гранаты, которую пошлет им в подарок старший сержант, бандитам будет достаточно, можно поберечь выстрелы на будущее, никто ведь не знает, что нас ждет впереди. А дистанция для прицельной стрельбы из автомата у меня идеальная – не больше двадцати пяти метров.

И в это время я краем глаза уловил какое-то светлое движение в стороне и повернул голову. Примерно напротив того места, где, по моим расчетам, старший сержант должен был произвести выстрел по машине, за зеленым штакетником во дворе что-то делала молодая женщина. Понятно, у нее хозяйство, и работа во дворе всегда найдется. Я прикинул расстояние. Нет. Если граната взорвется в салоне машины, то ее осколок не достанет. Осколки «ВОГ-25» имеют зону сплошного поражения в десять метров. До женщины метров пятнадцать от дороги, да и машина ее прикроет своим металлическим телом. Но вот при обстреле машины из автоматов пуля вполне может срикошетить и попасть в нее. Выскакивать из кустов и кричать – значит, выдать себя. Но что-то требовалось сделать срочно. Средств связи для предупреждения Волоколамовых не было, меня они с места засады не видели, как и я их.

Я обернулся в сторону машины. Она приближалась неторопливо, но неуклонно и упорно. Сначала возникла мысль сделать выстрел из гранатомета по ней, но смогу ли я одним выстрелом уложить всех пятерых? Вдруг кто-то уцелеет и выскочит? Что он должен будет сделать, чтобы спастись? Скорее всего, заскочить в любой дом. А в домах люди. Возможно, и дети. И пусть я не знаю, поддерживают они наши с Пашей действия или осуждают, пусть не знаю даже, кто в том доме окажется, русские или украинцы, я не имею никакого права подвергать их жизни опасности.

Я еще раз посмотрел в сторону женщины и вдруг увидел, как на крыльцо вышли двое мальчишек, видимо, погодки. Старшему было лет пять, младшему, наверное, четыре. И тогда я принял решение. Положив автомат в кусты, я ползком, но быстро, как змея, добрался до тротуара, поднялся за кустами в полный рост и спокойно, даже неторопливо двинулся в сторону двора. Женщина меня заметила. И из машины нас обоих тоже заметили. Звук двигателя изменился, она стала приближаться быстрее. Но и я ускорил шаг и успел сказать женщине:

– Сейчас здесь будут стрелять. Спокойно, без суеты, уходите и уведите детей. Быстро!

У женщины оказалась хорошая выдержка. Она не закудахтала, как курица, просто спокойно кивнула мне, развернулась и деловитой походкой занятого человека пошла в сторону крыльца. Сыновей она в дом не затолкала, а завела, обняв за плечи. И как раз, когда дверь дома за ними закрылась, я услышал, как по другую сторону неширокого газона остановилась машина. Любой бы на моем месте обернулся и посмотрел. Обернулся и я. Видимо, остановиться ее заставил мой камуфлированный костюм военного образца, хотя и без всяких знаков различия. Дверца переднего пассажирского места широко распахнулась. Там сидел крупный бородатый мужчина и смотрел на меня с пренебрежением, если не сказать с откровенным презрением:

– Гей, ти, а ну, йди до мене!

Я послушно повернулся и прямо через газон шагнул в сторону внедорожника. Паша Волоколамов должен был оценить ситуацию. Я вышел на такое место, где он меня прекрасно видел, как и его отец. Граната, посланная сейчас в машину, обязательно поразила бы и меня.

– Ти хто такий? – громко спросил бородач еще до того, как я приблизился.

Мне как раз в этот момент попался на глаза подходящий корень, о который я неуклюже споткнулся, вызвав смех в машине. Но мне это спотыкание позволило без подозрений убрать руку за спину и оставить ее там. Кисть уже сжала рукоятку пистолета, а большой палец опустил предохранитель еще до того, как я сам пистолет вытащил.

Я мог ответить по-украински, но предпочел родной русский язык:

– Кто я такой? Меня зовут Последний довод.

Эта фраза прозвучала для бородача загадкой. Он уже начал спускать из кабины ногу, но от моего ответа его нога замерла в воздухе.

Я же был совсем близко от машины, так близко, что промахнуться при стрельбе из пистолета было уже трудно. Рука с оружием появилась из-за спины. Я сделал всего два выстрела. Бородач и водитель были в бронежилетах, поэтому я стрелял им в головы. И тому и другому. И тут же отпрыгнул в сторону, упал спиной на траву, держа двумя руками пистолет перед собой, и громко призывно крикнул:

– Паша!

Впрочем, можно было и не кричать. Паша свое дело знал на «отлично» и реакцией обладал прекрасной. Подствольник ухнул, как лесной филин, и эхо прокатилось по ближайшим дворам. Стрелял старший сержант Волоколамов в окно дверцы задних сидений. Я готов был выстрелить в того, кто попытается выскочить из салона на мою сторону, но внедорожник никто не покинул. Вася Волоколамов дал три короткие автоматные очереди, и после этого они с сыном перебежали дорогу. Я тоже подскочил к машине. Дверцы мы распахнули одновременно. Живых там не осталось…

Мы перевели дыхание. Дело было сделано.

– Это что, подкрепление бандитам? – услышал я голос и резко обернулся, одновременно поднимая пистолет. При этом уже был готов шагнуть за ствол толстого дерева, но прятаться за него не пришлось. Вместе с посторонним голосом опасность к нам не приблизилась. По крайней мере, внешне все выглядело именно так.

За забором во дворе стоял молодой милиционер с сержантскими погонами. Видимо, это был его дом, его жену я предупредил и попросил увести его детей из зоны возможной стрельбы.

На плече сержанта висел ремень автомата, но сам автомат был заброшен за спину, и только из-под локтя виднелся раструб ствола «АКС74-У», оружия, специально разрабатываемого для милиции в России. И я впервые увидел такой автомат у украинской милиции. Обычно они вооружены «АК-74», а иногда даже «АК-47», хотя давно уже ведется разговор об обеспечении украинской милиции карабинами «М-4»[3], только спонсора никак не найдут. Спонсоры только обещают Украине помощь, да, видно, жены у спонсоров жадноваты – не позволяют…