Письмо Дуки, написанное латиницей, гласит:

В 1699 году на нашу последнюю светлую масленую ночь.

Пресветлым и многоуважаемым Господам дубровницкой Республики. Лишь бы вы, Господа, узнали, как сынок мой Живко из Царьграда вернулся, и примите курьер от Вашего пресветлого Господина, что пишет нам во Влахи и рекомендует вам не посылать его самого, но найти верного юношу и послать его с ним, а ежели что внутрь вложить следует, можете ему довериться, ибо он верный юноша, о чем вам господин Влах свидетельствует, и пишет не менять его, потому как хорош он и из доброго дома родом, и договорились мы за два цехина всего, потому и просим вас заплатить ему хорошо, потому как все пути снегом замело и трудно пробраться сюда было, но в путь отправился через Сараево, и я это сегодня не сгущаю[38], я, Дука Владиславич, ваш друг и слуга верный во всяком деле, а что мы и сами сильны, то не будем стыдиться совета вашего послушать.

Очевидно, в этом письме речь идет о проблемах в сообщении с Царьградом. Характерна последняя фраза письма Дуки, в которой он говорит с сенатом Дубровника как друг, имея в виду, что он оказывает услуги, несмотря на то что сам является дворянином.

Существует еще одно вроде бы позднее письмо Дуки, написанное кириллицей. Оно не датировано, но профессор Ристо Ковачич, опубликовавший его еще в 1884 году, полагает, что оно написано в 1704 году, поскольку тогда Барка все еще был консулом в Царьграде. Однако мы, разыскивая в Архиве Дубровника автографы Дуки, так и не смогли точно датировать письмо. Существует и третье письмо Дуки, отправленное из Фочи в 1705 году, примерно в то же время, что и второе. Оно, как и предыдущие два, находилось в дубровницкой дипломатической почте, отправленной из Царьграда. Барка в своих сообщениях правительству Дубровника часто говорит, что посылает то или иное свое письмо, «препорученное Дуке Владиславичу в Фоче» или «которое я препоручил упомянутому Владиславичу», каждый раз добавляя, что тот в Фоче.

Вот второе письмо Дуки, которое, как мы видим, интересно и другими своими особенностями:

Пишет Дука Владиславич пресветлым и многоуважаемым господам дубровницким поздравление и при том понимая, что ваши книги, что вы отправили в Царьград через меня к господину Луке Барке, не дошли, да и сам я послал тому десять дней в диван хевенди Милетковичу, этот человек добрый и приятель мне большой, но человек его сказал мне, что у него дела в селанике[39], не мог ранее вернуться, а книги эти придут – ежели не помрет – к господину Луке Барке, не думайте плохого, спасайтесь во смирении. Дука ваш слуга писал на святого Илию.

Передать господину Баро Бетере в почтенные руки в Дубровник.

Имя Дуки Владиславича затерялось уже в первые годы XVIII века, и никаких следов ни в Архиве Дубровника, ни в народных преданиях уже не найти, вероятно, потому, что он в это время (после 1705 года) умер. Это доказывает и тот факт, что ни жена Дуки, госпожа Сима, ни ее сноха, госпожа Канда, жена Живко, отправляя в 1712 году письмо боснийскому визирю, ни одним словом не вспоминают своих мужей. Если бы их мужья были живы, то, вероятно, сами бы обратились к боснийскому визирю во имя старой дружбы, даже если бы они были в то время где-нибудь в отъезде, например в Царьграде. Конечно, немного странным кажется то, что они не упоминают покойных мужей, но о них свидетельствуют слова «дабы твои невольные сироты вздохнули»: в Герцеговине слово «сирота» употреблялось для обозначения не только ребенка, лишившегося родителей, но и женщин, оставшихся без мужей, кормильцев или покровителей.

Я не сразу вспомнил, кто такой был Баро Бетера, которому Дука отправил в Дубровник свое письмо «в почтенные руки». К великому моему удивлению, он оказался никем иным, как отцом Павлицы, матери Руджеро Бошковича[40], нашего великого астронома. Баро Бетера родился в уважаемой семье торговцев, в 1610 году переселившейся из итальянского Бергамо в Дубровник, где она стала совершенно славянской[41]. Этот Баро Бетера был прекрасно образованным торговцем и даже известным дубровницким поэтом. Он издал в 1699 году книгу «Оронта из Ципра», перевод с итальянского, а также книгу «Благопристойная щедрость семи песен покорности Давидовой», тоже в Венеции, в 1702 году, и, наконец, «Размышления святого Агустина», 1701.

Баро Бетера, дед Руджеро Бошковича по матери, был тестем Николы Бошковича, герцеговинца, а это означает, что он состоял в естественном контакте с немногочисленными герцеговинскими семьями, проживавшими в то время в Дубровнике. Тесть герцеговинца Николы Бошковича, отца Руджеро, Бетера уже только по этой причине был наполовину герцеговинцем.

Бошковичи, как гласит герцеговинское предание, были родом из требиньского Покрайчича, которое упоминает и доктор Трухелка. Бошко Покрайчич, отец Николы и дед Руджеро по матери, родом из Голого Брда над Требишницей у Арсланагича моста, что в двух шагах от Требинья. Там и по сей день живут родственники Бошковичей – Гундели. Бошко Покрайчич переселился из Требинья в Дубровник во время Морейской войны (1683–1699) и поступил там на службу к Раде Гледжевичу. Этот Бошко (Бошко в Герцеговине – православное имя, а Божо – и православное, и католическое) торговал кожами из Сербии и Нового Пазара, и, если не ошибаюсь, у него был отец по имени Никола, который вместе с сыном занимался в Санджаке мелкооптовой торговлей. Д-р Б.Трухелка сообщает, что Никола писал сыну в Дубровник письма, которые сохранились в архиве; в них содержится необыкновенно прекрасное и теплое итальянское описание старых рашских поселений[42], которые он видел в их лучшие времена. У этого первого Николы, отца Бошко, был сын в Венеции, и еще один – в Болгарии.

Его сына Николу Бошкова, или Бошковича, крестили в Дубровнике в католичество, как это делалось там веками, после чего он женился на дочери Баро Бетеры Павлице, которая родила ему пятерых сыновей и трех дочерей. Один из них, рожденный 18 мая 1711 года, стал знаменитым астрономом Руджером Бошковичем, названным в честь дяди Руджеро Агостиньи, а Бошковичем – по деду Бошко Покрайчичу. Большая часть детей Николы Бошкова Покрайчича из Требинья занимались литературой[43].