— Да, возможно, — кивнул священник. — Но увы, все мои усилия пока что не возымели должного действия. У нас в школе тридцать воспитанниц, и мы не можем заниматься одной лишь Мирандой.

— Пусть так. Тогда я сам попробую объяснить Миранде все, что необходимо. Не сомневаюсь, она исправится.

Мистер Рид поднялся со стула и постучал по столу костяшками пальцев. Немного помедлив, проговорил:

— Боюсь, милорд, это ей уже не поможет.

— Почему?

— Слишком многое уже случилось.

— Что вы имеете в виду?

— О, я имею в виду ее поведение… Ваша подопечная уже столько раз нарушала правила, заведенные в нашей школе… При этом она на редкость упряма и совершенно не реагирует на замечания, которые ей делают. Я позволял вашей подопечной оставаться здесь лишь потому, что ей совсем некуда идти. Но теперь, когда вы наконец-то здесь… Я не вижу более причин удерживать ее в «Ярдли».

— Почему вы решили, что я приехал забрать ее? — удивился Деймиен.

— Видите ли, милорд… — Мистер Рид улыбнулся. — Я бы желал, чтобы это было именно так. Ваша подопечная дурно влияет на других наших воспитанниц, а я отвечаю за их духовное совершенство. — Священник опустился на стул и, выдвинув ящик стола, начал рыться в своих бумагах.

Деймиен поднялся с кресла и прошелся по комнате. Повернувшись к священнику, воскликнул:

— Вы не можете так поступить! Я понимаю, что вы заботитесь и о других ученицах, но вы отвечаете и за Миранду!

— Не я, сэр. — Мистер Рид снова поднялся из-за стола. — Не я, а вы, сэр.

Деймиен подошел к столу и пристально взглянул на священника.

— Поймите, мистер Рид, я приехал сюда лишь для того, чтобы сообщить ей о смерти дяди. Очень жаль, что она ведет себя столь недостойно, но даю вам слово, что положу этому конец. Я непременно поговорю с ней. Но забрать ее отсюда я не могу. Об этом и речи быть не может. Я должен отправиться в Лондон и провести праздники с моими родственниками.

— Если вы предпочитаете, чтобы я выгнал ее на улицу, то это уже не мое дело. Я передаю ее судьбу в ваши руки… — Священник поставил свою подпись на какой-то бумаге и вручил бумагу Деймиену. — Полагаю, милорд, майор Шербрук был бы очень вам признателен за столь великодушный поступок.

— Но это невозможно! Вы полагаете, что у меня есть опыт воспитания детей? Я понятия не имею, что мне с ней делать.

Мистер Рид с улыбкой взглянул на графа.

— Милорд, почему вы решили, что мисс Фицхьюберт — ребенок?

Деймиен в изумлении уставился на собеседника.

— А кто же она? Дьявол во плоти?

Священник подошел к двери и, приоткрыв ее, прокричал:

— Мисс Броклхерст, пришлите ко мне Миранду!

Минуту спустя на пороге появилась немолодая женщина с грубыми чертами лица. Взглянув на графа, она коротко кивнула ему вместо приветствия.

— Это мисс Броклхерст, — представил даму мистер Рид. Обернувшись, дама сказала:

— Входи.

В следующее мгновение в дверном проеме появилась Миранда.

— А это мисс Фицхьюберт, ваша подопечная, — с улыбкой проговорил мистер Рид.

Девушка вошла с высоко поднятой головой. Ее зеленые глаза сверкали.

Деймиен в растерянности уставился на свою подопечную. «Неужели это она? — спрашивал он себя. — Нет, невозможно… Вероятно, я ошибаюсь».

Но тут девушка наконец-то взглянула на него, и на ее лице отразилось такое изумление, что граф понял: нет, он не ошибся, это действительно она, красавица из «Павильона», загадочная Сноу Уайт. Да-да, ошибки быть не могло, он узнал бы ее среди сотен тысяч других…

Девушка вспыхнула и в замешательстве потупилась. Деймиен же смотрел на нее во все глаза. «Какая искусная притворщица, — думал он. — Какая замечательная актриса…» И действительно, только талантливая актриса могла бы так преобразиться. Сейчас на ней было скромное бежевое платье, пожалуй, даже слишком скромное; волосы же, вчера пышными волнами спадавшие ей на спину, теперь были заплетены в две косы с белыми лентами.

— Позвольте представить вам, милорд, мисс Миранду Фицхьюберт, — проговорил мистер Рид. — Мисс Фицхьюберт, это полковник Деймиен Найт, граф Уинтерли. Он ваш новый опекун.

— Кто?.. — Отвернувшись от священника, девушка в ужасе уставилась на графа.

Деймиен по-прежнему молчал — он не мог вымолвить ни слова. Мысли его путались, перед глазами возникали сцены минувшей ночи, и вспоминались слова: «Я порядочная девушка», — кажется, так она сказала. Что ж, ничего удивительного, ведь ее мать была актрисой. Да и мистер Рид говорил о ее характере… Школа же всего в миле от «Павильона». Деймиен представил, как Миранда идет во тьме по пустынным заснеженным полям.

«О Господи, ведь все это правда, — думал граф. — Дерзкое и прекрасное создание, которое я обнимал прошедшей ночью, действительно моя подопечная, Миранда Фицхьюберт, племянница моего друга. И я едва не совратил ее».

Деймиен, до этого пристально смотревший на девушку, невольно отвел глаза. Впервые в жизни он испытывал чувство стыда.

Тут Миранда вдруг нахмурилась и громко проговорила:

— Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что, собственно, происходит?

Деймиен выразительно посмотрел на мистера Рида и сказал:

— Оставьте нас.

Миранда в волнении прошлась по комнате, она никак не могла успокоиться. Просто не верилось, что он здесь, этот ужасный субъект, преследовавший ее вчера вечером и так напугавший ее своей невероятной силой и яростью. К тому же он еще и граф! Какой ужас! Да, перед ней стоял не просто офицер, а граф, человек из высшего общества! Конечно же, он не привык считаться с простолюдинами. И разумеется, он богат. Богат настолько, что вполне мог бы оплатить благосклонность любой понравившейся ему женщины…

Миранда вздрогнула при этой мысли. У нее возникло ужасное подозрение… А что, если мистер Рид продал ее этому человеку? Действительно, почему бы и нет? Но должен же дядя Джейсон вступиться за нее. Непременно должен вступиться.

Мисс Броклхерст постояла еще несколько минут, а затем тоже вышла из комнаты. Миранда почувствовала некоторое облегчение. Ведь если бы воспитательница заметила, в каком она состоянии, то, наверное, догадалась бы, что они с графом как-то связаны и уже встречались — во всяком случае, что-нибудь заподозрила бы.

Как только дверь закрылась, они молча уставились друг на друга. И Миранда вдруг подумала, что сейчас, при дневном свете, этот мужчина кажется еще более привлекательным. Особенно поражал контраст светло-серых глаз и темных волос. В кристальной глубине его взора она до сих пор видела ту яростную одержимость, что вырвалась наружу вчера, но в целом же и выражение лица, и манеры графа никак не выдавали его чувств. Вчера его мундир был разорван и залит кровью, но сейчас он стоял перед ней в безупречном костюме для верховой езды: белый шелковый галстук идеально сочетался с элегантным серебристо-серым сюртуком; кроме того, на нем были черные бриджи и черные же сапоги.