Он мысленно произнес: «До свидания», — отвернулся и, воодушевленный, отправился в путь.

* * *

Пока не окончательно стемнело, подбираться близко к ферме было опасно. Конечно, днем охрана проявляла меньше бдительности, чем ночью, но Роди решил, что лучше не рисковать. Даже один-единственный взгляд, случайно брошенный в его сторону, мог разрушить все планы. Тогда не видать ему воды, а это означало бы верную смерть. Уже сейчас жажда лишала сил и мешала думать. В голову приходили опрометчивые мысли и желания. Усилием воли Роди заставлял себя сидеть на месте. Отсюда он слышал, как на ферме работают скрипучие насосы, накачивая в первичную емкость сырец. Временами даже мерещился плеск заполняющей подземные цистерны воды, и тогда становилось особенно тяжело. Хотелось вскочить, побежать, открыть сливной кран и приникнуть к нему, почувствовать, как прохладная вода освежает пересохшее горло, заполняет желудок, возвращает силы. Ради этого можно было отдать жизнь…

Но Роди одергивал себя. Нет! Он не сдастся! Не теперь, когда он нашел машину!

Однако судьба, похоже, решила над ним поиздеваться. Вдали раздался ровный гул, он шел откуда-то сверху. Роди поискал глазами и открыл рот от удивления и досады. Со стороны горы Крым к ферме летел огромный дирижабль. Махина походила на раздутую рыбу невероятных размеров. Управляли ею, конечно, небоходы. Вероятно, загрузились чензиром у своих союзников гетманов на горе и летели к себе… хотелось сказать «домой», но мутафаг их разберет, этих небоходов, где у них дом, если они только и делают, что летают на дирижаблях да авиетках. Вон та хреновина под брюхом «рыбы», с окнами и дверцами, наверное, и есть их дом. Роди попытался вспомнить название вытянутой прямоугольной конструкции, закрепленной под дирижаблем.

«Гондола!» — пришло наконец на ум странное слово.

Все-таки не зря Роди недолюбливал небоходов. Теперь будут заправляться водой до самой ночи. Он смотрел, как на окраине фермы подняли швартовочную мачту. Ее держали специально для таких вот визитов, чтобы громоздкий дирижабль мог причалить, не опускаясь до самого песка.

Дальше все будет, как обычно: на веревках спустятся несколько небоходов, не торгуясь заплатят цену, которую назовет дядя, поднимут бурдюки с водой, заберутся к себе в гондолу и улетят. Все это будет происходить мучительно медленно и скучно. Ждать придется долго.

Роди растянулся на песке, закрыл глаза и стал мечтать о том, как они устроятся вместе с Айзой в их новом доме. Как будут проводить вместе дни и ночи, как он угостит ее самой вкусной штукой, которая есть на свете, и увидит, как засияют ее глаза. Сейчас она наверняка работает где-нибудь в испарителе, счищает грязь и отложения, но вскоре ей не придется это делать… если Роди выдержит.

Небоходы словно и не собирались улетать, и вскоре изможденный Роди погрузился в забытье.

Пришел он в себя от шума двигателя над головой. Открыл глаза, но увидел только темное пятно, плывущее на фоне черного неба. Оказывается, уже стемнело. Роди приподнялся и посмотрел на ферму — там начали гасить огни. Как проникнуть за ограду, он придумал, пока шел, потягивая вкусную красную жидкость. Жар, исходящий от песка, и усиливающаяся жажда мешали мыслительному процессу, но к тому времени, когда ферма появилась в пределах видимости, план уже созрел. И сейчас Роди приступил к его исполнению.

Дождался, пока погаснут все огни и стихнет скрип насосов. Потом, прячась за песчаными гребнями, подкрался к забору.

Пару лет назад на ферму напали пустынные волки. Прокопали лаз, пробрались на территорию, загрызли охранника и одного маниса, прежде чем их перестреляли. После этого случая забор углубили в песок на два локтя, но в одном месте не хватило листового железа, и там просто воткнули металлические прутья, скрепив проволокой. Если ее разрезать, заграждение можно раздвинуть… Единственное, что вызывало у Роди опасение, — участок находился у стены дядиного дома. Действовать придется аккуратно и тихо.

Приблизившись к забору, он прислушался. На ферме стояла тишина. Роди присел и начал отгребать песок. Услышав крик одного из охранников, замер, дождался отзыва второго караульного, а затем продолжил. Вскоре он уже достаточно высвободил прутья. Нащупал проволоку, всунул лезвие ножа в одну из многочисленных тонких петель, оплетавших металлические стержни, и стал двигать им из стороны в сторону.

Тонко дзинькнула первая петля, разрываясь, за ней вторая, третья, четвертая… Роди взялся за прут обеими руками и стал раскачивать. Как только удалось расширить проем между стержнями, он без промедления пролез через него и скользнул под дом. Между досками пола и песком как раз хватало расстояния, чтобы Роди мог спокойно ползти.

Он добрался до середины дома, как вдруг над головой раздался скрип, и мгновение спустя в доме вспыхнул свет, оранжевые полоски просочились сквозь щели.

Роди замер. Тот, кто был над ним, тоже не двигался. Сердце заколотилось в груди. В животе похолодело от мысли, что его заметили. Из-под дома так просто не высунуться, точно поймают.

Полоски света сместились — человек наверху отошел в сторону. Это мог быть и сам дядя, и кто-то из слуг.

Затаив дыхание, Роди ждал. Доски скрипели и прогибались. Он медленно повернул голову, посмотрел в ту сторону — и почти сразу человек в доме быстро сделал несколько шагов и снова остановился над ним.

Роди мысленно выругал себя. Не нужно было шевелиться. Просто он уже забыл, каким почти звериным чутьем обладает дядя.

Наверху что-то щелкнуло. Знакомый звук, ассоциирующийся с чем-то опасным. Роди не сразу понял, что это было, но как только сообразил, мгновенно напрягся. С таким щелчком взводится спусковой механизм самострела.

Догадка о том, что последует дальше, помогла ему сдержаться и не вскрикнуть, когда в доме прогремел выстрел. Пуля пробила доску и вошла в песок в паре ладоней от Роди, оставив после себя луч оранжевого света. Если память не изменяла, дядя любил двуствольные самострелы, а значит, сейчас…

Второй выстрел не заставил себя ждать. Он показался оглушающе громким, даже через доски пола. Еще одно миниатюрное световое копье пронзило темноту подпола, а острая обжигающая боль опалила левый бицепс. Чтобы не закричать, Роди закусил воротник рубашки.

Раздались быстро приближающиеся шаги — охранники, конечно, слышали выстрелы и бежали к хозяину. Ботинки загромыхали на крыльце, потом в сенях. Во дворе зажгли фонари. Все, что оставалось Роди, — попытаться уползти назад, но он боялся пошевелиться.

Доски прогнулись под прибежавшими людьми.

— Что случилось, хозяин?! — спросил один.

Дядя не ответил.

— Хозяин?

Берс-старший молчал. Роди казалось, что дядя сейчас пристально вглядывается через щели в темноту подпола. Воображаемый взгляд почти ощутимо обжигал спину. Роди не выдержал и перевернулся лицом вверх. Рука отозвалась болью, пришлось стиснуть зубы. Ему не было видно, что происходит в доме, — только тени, силуэты. Полоски света раскрашивали рубаху оранжевым. Превозмогая боль, Роди отполз в сторону, в темноту.