— Вот и столица твоего царства, принцесса. Мы дома.

Его дом. Не ее. Она не чувствовала себя дома и никогда не почувствует.

Они добрались до города ранним вечером. Слишком поздно, чтобы сразу ехать во дворец. Алана обрадовалась, хотя это была только короткая передышка. Теперь, когда встреча с отцом была совсем близка, ее тревоги вернулись с новой силой.

Поппи снял комнаты на постоялом дворе на окраине города. Не открывая всего, Поппи объяснил Генри, что тот должен держаться подальше от него. Генри, казалось, понял крайнюю нужду в секретности и сообразил, что за ним могут следить, когда он и Алана переберутся во дворец и ему придется носить записки Поппи. Тот даже взял мальчика в город, чтобы найти людное место, где они могли бы тайно встречаться, не показывая, что знакомы. Генри пришел в восторг от новой интриги.

Все сундуки Аланы внесли в гостиницу, где их оставят, пока она не получит покои во дворце. Поппи желал, чтобы она хорошо выглядела утром, и поэтому заставил ее лечь пораньше. Спать? Когда она так взволнована?

Но Алана все-таки уснула. Правда, утро настало слишком быстро. Дрожащими руками она оделась в теплое светло-голубое бархатное платье. Вместо теплого пальто выбрала темно-синий плащ, отделанный белым мехом, и такую же шапочку.

По крайней мере если во дворце слишком жарко, она может спустить плащ с плеч. Алана даже умудрилась заколоть длинные волосы в некое подобие прически. Конечно, не так аккуратно, как Мэри, но шапочка скрывала все недостатки.

— Алана! — позвал Поппи и, когда она открыла дверь, приказал: — Не забудь браслет. Кстати, ты сегодня прекрасна, как никогда. Отец будет очень горд такой дочерью!

— Я хотела бы, чтобы моим отцом был ты.

Он обнял ее так крепко что Алана встревожилась. Вдруг он считает, что они больше не увидятся? Что он обнимает ее в последний раз?

— Не больше, чем я, принцесса, но не сомневайся в том, что ты навсегда останешься дочерью моего сердца. А теперь пойдем, — прошептал он, отстранив ее. — Положи браслет в ридикюль. И может, стоит надеть жемчужную брошь, которую я подарил в прошлом году? Она прекрасно дополнит платье.

Алана кивнула и подошла к сундукам. Сумочка сильно потяжелела с тех пор, как Поппи сунул туда деньги и крошечный пистолет, но браслет был почти невесомым. Она вынула маленькую шкатулку с драгоценностями и сразу заметила, что замок сломан и вырван из дерева.

— Я... по-моему меня обворовали! — выдохнула она.

— Обворовали? Когда? — удивился Поппи, почти подбежав к ней.

— Должно быть, вчера. Обычно я проверяю шкатулку каждое утро, прежде чем сундуки грузят в экипаж. Разумная предосторожность. Посмотри сам.

Она протянула шкатулку и увидела, как он нахмурился. Драгоценности исчезли. Остались только две деревянных фигурки Генри. Тот солдат, что вчера обыскивал сундуки! Это он вор! По крайней мере хоть оказался слишком глуп, чтобы увидеть ценность статуэток, и не стащил их!

Поппи, очевидно, тоже обо все догадался.

— Этот парень слишком долго пробыл наверху экипажа. Следовало заставить тебя проверить, все ли на месте, прежде чем солдаты уехали. Их командир, похоже, умеет управлять солдатами и наверняка заставил бы подчиненного все вернуть.

— Если только нас с тобой не одурачили и это были грабители.

— Все версии? — усмехнулся он. — Превосходно, Алана. Я об этом не подумал. Сомнительно, но возможно. Будем надеяться, что ты не права, потому что твой отец легко обнаружит, кого из людей послали проверить слухи о лагере мятежников, и твои драгоценности вернут. Хуже, если это была шайка грабителей. Но если хорошенько подумать... им легче было нас убить. Скрыть преступление на горной тропе легче легкого. Достаточно просто сбросить людей в пропасть. Но в любом случае никто не узнает истинного значения браслета.

Алана рассердилась. Ведь драгоценности дарил ей Поппи!

— Простая глупость?

— Нет, вор может быть умен, но это не имеет значения, если он, как большинство лубинийцев, неграмотен. Надпись ничего для него не значит, даже если он ее заметит. И вряд ли он сразу продаст драгоценности. Не захочет, чтобы его обвинили, когда «наша госпожа» обнаружит воровство.

— Конечно, обвинят, ведь мы точно знаем, кто украл.

— Верно, — согласился Поппи, — но он уверен, что поверят ему, а не нам, поскольку мы, по его мнению, всего лишь слуги. А слуги, когда госпожи нет рядом, иногда поддаются искушению... словом, ты меня поняла.

Алана фыркнула и, закрыв шкатулку, положила ее в сундук.

— Там было доказательство моего происхождения.

— Принцесса, вы сами доказательство. Хотя бы потому, что можете точно описать браслет. Такая дорогая безделушка, возможно, была подарена отцом до того, как он удалился скорбеть по усопшей жене. А вдруг ты похожа на мать? И помни, не называй моего настоящего имени. Скажи, что тебя похитил Растибон. И поскольку в свое время все знали Растибона, тебе сразу поверять. Кроме того, король и его советники захотят поверить тебе, потому что твое появление сразу положит конец мятежам. Тем более зачинщиков безуспешно ищут.

Они отправились во дворец и скоро оказались на главной улице, более широкой, чем остальные, и ограниченной с обеих сторон лавчонками и одно-двухэтажными домами. Лавки казались не столь процветающими или модными, как в столицах других стран, а дома — ни в коем случае не роскошными. Но по крайней мере столица была не так примитивна, как ожидала Алана.

Заметив один из костров, горевших на обочине дороги, в каменной яме, покрытой металлической решеткой, она подумала о трагической истории Поппи. И так живо представила ужас, навеки изменивший его жизнь и повлиявший на ее собственную.

— Теперь они приняли меры предосторожности. И разжигают костры не так близко к дороге, — глухо заметил Поппи, увидевший, куда она смотрит. — Раньше решеток не было.

И тут она заплакала, переживая его боль, как свою. Но при этом отвернулась, пока не высохли слезы, немного ослабившие напряжение... Но на несколько мгновений она забыла о себе, поскольку Поппи тоже нервничал.

— Я выгляжу... нормально?

Он хочет спросить «не как убийца»?

— Настоящий щеголь, — заверила она с улыбкой. — Как английский дворянин.

— Так я выделяюсь из толпы? — встревожился он.

— Вовсе нет. Мы проезжали через множество стран. Неужели не заметил, что мода везде почти одинакова?

Алана не помогла ему расслабиться. Впрочем, вряд ли ему что-то поможет. Ее напряжение не имеет ничего общего с угрозой для жизни. В отличие от него. Он очень рискует, провожая ее во дворец. А она не смогла его отговорить. Но любого человека рядом с ней непременно сочтут похитителем, как только узнают, кто она такая. Хотя он собирался улизнуть как раз перед аудиенцией у короля, что-то может пойти наперекосяк. Алана знала это. Поппи знал это. Жаль, что она не смогла его переубедить, но он заявил, что покинет ее, только когда иного выхода не будет. Перед воротами выстроилась длинная очередь людей и экипажей. Похоже, во дворец никого не пропускали, и толпа скоро стала расходиться. Вдоль цепочки шел дворцовый стражник и что-то говорил. Поравнявшись с ними, он сухо объявил: