Компания Юхана, генерала Беренджера не то чтобы была ему неприятна, но казалось невероятно далекой и чужой. Двое сотрудников с университетской кафедры вели себя тихо, просто ели и пили, присутствие их казалось формальностью. Никто из них не знал деда, так как он, казалось, никто не имел право запросто говорить о нем в прошедшем времени.

— А ты что не со всеми, — услышал он голос фру Сары, нездоровится? Ты совсем ничего не ешь.

Мартин ничего не ответил, он почувствовал смертельную усталость и присел в кресло напротив следователя. Они приветствовали друг друга рукопожатием. Молодой человек почему-то проникся доверием к полицейскому, его расследование было сейчас для Мартина самым главным делом. Люди, доведшие до смерти его деда, не должны были уйти от наказания.

Публика, разгоряченная выпивкой стала громче шуметь. Пошли военные рассказы и байки. Сара вспоминала Уинкфилд и Лондон того времени, как они с мамой пережидали воздушную тревогу в метро, как выдавали продукты по талонам.

— Ты знаешь, — он услышал сквозь шум голос следователя, — встреча с нотариусом состоится завтра в десять утра. Встречаемся в здании окружного суда.

— Это для меня обязательно? Мартин все еще пребывал в рассеянности.

— Это оглашение завещания твоего деда, по-моему, ты и твои близкие заинтересованы в быстром окончании официальных дел?

— Да, конечно, но они не так уж близки теперь для меня. Отец, Сильвия, если бы кто-нибудь знал, как они далеки. Мне все равно, кому и что достанется по этому завещанию. Я не могу поверить в то, что его больше нет. Мартин хотел выпить, но обнаружил, что бокал уже пуст. Он в рассеянности налил себе красного вина.

Анна подошла сзади и положила ему руки на плечи. Руки у нее были мягкие и теплые. Она наклонилась к его уху:

— Хочешь, я останусь сегодня, завтра понедельник, база не работает. Но вечером мне надо быть в Бергене.

— Конечно, хочу, оставайся. Я посажу тебя завтра на утренний поезд.

Он прикоснулся губами к ее руке, от её близости стало легче. Шум голосов то усиливался, то стихал, в полутемном зале Магда приносила бутылки и закуски, все шло своим чередом.

Выждав для приличия некоторое время, Якобсен отозвал в сторонку Сильвию и задал ей несколько вопросов. Мартин видел, как они устроились в креслах около камина и беседовали о чем-то. Мать выглядела сначала взволнованной, но позже, когда разговор зашел на личные темы даже немного пококетничала с полицейским. Само присутствие господина из полиции придавало обстановке долю сдержанности в проявлении излишних эмоций. Якобсен иногда записывал в тетрадку географические названия, фамилии и даты. Мартин понял, что за последние несколько часов следователь успел переговорить с его отцом и с шотландскими гостями. Ему понравилось, то, насколько этот полицейский был дипломатичен и ненавязчив. Вот бы и мне научиться вести дела таким образом, подумал он.

Здание окружного суда занимало на Театер-гате почти целый квартал.

Проводив Анну на утренний поезд, Мартин вновь оказался в компании отца и Сильвии. Десятью минутами позже появился Адриан Якобсен. Он приехал на своей “хонде” и долго искал место для парковки. Его появление немного успокоило Мартина, которого уже трясло от волнения.

Ночью они с Анной спали как убитые, но под утро по жестяным откосам окон застучал сильный дождь, который разбудил их. Анна тихо оделась и выскользнула из спальни. Он увидел потом, как она возилась на кухне, поджаривая тосты. Позднее возникла Магда и начала суетиться, предлагать им на завтрак оставшиеся закуски. Мартин сделал две чашки кофе, они быстро позавтракали и отправились на вокзал. Разговор с экономкой насчет дальнейшего найма Мартин отложил. Это было продиктовано тем, что дед уже выдал ей зарплату на месяц вперед по ее просьбе. Что ж, это оказалось как нельзя кстати, ибо судьба дома пока была неясна.

Констебль у входа в суд поинтересовался целью их визита и проводил к лифту. Между родственниками воцарилось некоторое напряжение, пока ехали на верхний этаж, Мартин заметил как дрожат руки у Сильвии, и какое озабоченное лицо у отца.

Вот, они ждут теперь чуда: дед оставит им много денег, и они смогут остаток жизни провести в роскоши, не работая. Отец забудет протоколы проверок IBM, разные тесты материнских плат, и будет заниматься любовью со своей Мари Лу, а Сильвия вложит деньги в бизнес своего бизнесмена-муженька. Будут все они жить счастливо и сойдут в могилу в один день.

Он прогнал всякие глупые мысли, оказавшись перед дверью с надписью “нотариальная контора Зелински и партнеры”. Плохо ли, хорошо ли, но и это надо пережить как стихийное бедствие.

Выхода нет.

Они прошли мимо суровой секретарши в узкий кабинет лысого господина с поросячьими глазками. Зелински сразу не понравился Мартину. Как дед мог доверить завещание такому нотариусу?! Одна только восточно-европейская фамилия чего стоила! Нет, он, Мартин, никогда…

— Господа, начал Зелински, — позвольте мне выразить вам искреннее соболезнование по поводу ухода из жизни Оскара Хальворсена, достойного гражданина нашего города, в буквальном смысле государственного человека, вашего отца, свёкра и деда. Сегодня я должен ознакомить присутствующих с его завещанием, которое было составлено в этой конторе десяти лет и пять месяцев назад и не подвергалось каким либо изменениям.

Он и дальше произнес много ненужных слов, а потом открыл сейф и достал папку с надписью “Хальворсены”

— Итак, — продолжил Зелински, держа в маленькой ручке лист с гербовой печатью, — настоящим подтверждаю, что я, Оскар Хальворсен в полном уме и здравии составил данное завещание… далее следовала обычная преамбула, такого-то числа, такого-то месяца и года.

Гедеону Хальворсену, моему единственному сыну, завещаю строение номер N по Хольте-гата, все движимое имущество усадьбы, за исключением картин моей кисти, а также один миллион восемьсот тысяч крон и все принадлежащие мне акции компании”Aker”.

Сильвии Хальворсен, бывшей жене моего сына, матери моего внука причитается один миллион крон и написанная мною картина “В беседке”.

Моему внуку, Мартину Хальворсену завещаю два миллиона двести тысяч крон, квартиру в Бергене на Конг Оскар гатен, яхту Камменга 61 “Ребекка” в бухте Марина Берген и комплект ключей к ней в конверте (вручить лично), картины, хранящиеся в доме на Хольте гата в городе Осло. Это дополнение к завещанию было датировано мартом этого года. Нотариус произнес еще какие-то дежурные слова про установленные сроки перевода средств на соответствующие счета, вручил Мартину конверт с ключами и объявил собрание по поводу оглашения завещания закрытым.

Якобсен сидел рядом с Гедеоном и внимательно все слушал и чего-то записывал в блокнот. Лица родственников никаких чувств за все время встречи не проявили, будто речь шла не о миллионах, а о гараже с потрепанным “амазоном”. Адриан не заметил ни малейшего признака восторга или разочарования у кого бы то ни было. Сильвия встала раньше всех со своего кресла и направилась к выходу. За ней покинули помещение отец и сын Хальворсены, не задав нотариусу никаких вопросов. Зелински вытер пот со лба носовым платком, в комнате будто не хватало кислорода. Он протянул руку следователю для прощания, но тот не ответил рукопожатием и повернулся к нотариусу спиной. Сама физиономия этого Зелински не нравилась ему, не внушала доверия. Он получил копии необходимых документов у секретарши и вышел в коридор к лифту.