– А как же они потом… – Эрден спохватился, что у столь интимной темы есть весьма внимательная слушательница, и смутился, однако мысль довел до логического конца: – …кхм, после посещения всерадетеля обратно в монастырь проходят?

– Через боковую дверь. А через эту мракобесью арку лишь один раз, перед тем как в послушницы идти.

Тут инквизитор, сощурившись, стал внимательно разглядывать Вассарию. И резко выстрелил вопросом:

– Девица или уже нет?

Васса, в первый вздох опешившая от такого вопроса, на мгновение растерялась, но и этого было достаточно. Ее язвительный ответ:

– С одной стороны, да… – был инквизитору уже безразличен.

Девушка мысленно корила себя: дед научил ее блефовать, но в игре, когда она знала и была готова к этому, а вот так неожиданно…

– Как догадались? – без обиняков спросила Васса.

Надо же знать, на чем именно прокололась: бровь, поджатые губы, пальцы рук, собранные в кулак. Язык тела самый правдивый, и не всегда за ним уследишь, поэтому-то и оттачивают шулеры каждое движение до волоса.

– У фьеррин много по чему можно догадаться: ты, например, сощурилась перед ответом. Это говорит о том, что ты собираешься отбрить собеседника. Если бы покраснела и замялась, были бы еще сомнения, а так – нет, для жертвоприношений годишься, – усмехнувшись, закончил инквизитор.

Васса же решила выяснить все, интересующее ее по этому вопросу, до конца и плевать на стеснение.

– А мужчин?

– У мужчины нет признаков лишения девственности, кроме его наглой, довольной рожи…

Правильность этого утверждения подтвердила хитрая улыбка Эрдена, обосновавшаяся на его лице при последних словах инквизитора. Хотя он старательно, но безрезультатно пытался ее скрыть.

После короткого экскурса по основам кинесики инквизитор вновь резко сменил тон:

– Милая фьеррина, я, будучи свидетелем сегодняшнего действа, хотя и изрядно запоздал на светский раут, был удивлен вашим лицедейским талантом. Признаться, поначалу даже всерьез поверил в происходящее, – и, не меняя интонации, инквизитор перешел к делу: – Поэтому предлагаю вам сотрудничество на благо святой инквизиции и меня лично. И учтите, отказа я не приму.

Вассария молчала, чувствуя, что сейчас ступила на тонкий лед. С такими людьми, какими бы они ни были милыми и обаятельными на первый взгляд, не шутят. Таким не отказывают. С другой стороны, как говорят торговцы удачей или каталы: «Торг всегда уместен, даже с судьбой». Почему бы не попробовать?

– Помощь святой инквизиции – дело, угодное Хогану, а за верное служение всевышний одаривает своею милостью…

– Что именно ты хочешь? – Деловой тон меча хоганова напомнил о рыночных торговцах. У тех тоже, как только речь заходила о барышах, голос с переливно-ручейного, восхваляющего товар, становился сухим и звучал так, будто костяшки счетов щелкали.

– Свободы, звонкой и отчеканенной с профилем императора, и независимости от воли отчима.

«Причем последнее – гораздо важнее», – про себя добавила Васса.

– Я подумаю над этим.

«И ничего не сделаю», – продолжила мысленно девушка.

Эрден же, будучи лишь наблюдателем этой сцены, внутренне все больше противился задумке отца. Хотя девица была шустра и как нельзя лучше подходила на роль, которую уготовил ей великий и ужасный.

– Нет, она не будет в этом участвовать. – Спокойный голос дознавателя говорил о том, что для себя мужчина уже что-то решил и теперь намерен отстаивать свою точку зрения до конца.

– А это уже не тебе решать, сын мой, а ей, – и Антер-старший кивнул в сторону Вассы.

– Надеюсь, что великий инквизитор велик во всем, и в его мудрой голове есть не только план, как мне проникнуть в обитель святой Баяны, но и как выбраться оттуда, желательно не по частям.

На эту шпильку хоганов каратель лишь усмехнулся и, еще раз внимательно оглядев Вассу, прищелкнул языком, добавив:

– Думаю, сработаемся.

– Головой за нее отвечаешь, понял?

Эрден поймал себя на мысли, что волнуется, как безусый драгун на первом задании, но поделать ничего не мог. Самому ему не раз приходилось бывать и подсадным селезнем, да и уткой однажды тоже (в тот раз дознаватель облачился в женское платье, и бабушка Урина в его исполнении запомнилась надолго всему отделению). Вассария же еще не настолько опытна. Одно дело изобразить пьяную деваху в таверне, другое – провести настоятельницу монастыря при целой толпе народу. Ну, допустим, не толпе, но все же… Поэтому Эрден переживал, убеждая себя, что его тревога вызвана исключительно волнением за ход операции, а не за отдельную ее участницу.

Мужчина перевел взгляд на Вассарию. Сейчас она была абсолютно не похожа на ту клейкую, как намокший леденец, девку из таверны, от которой хотелось побыстрее отделаться. В двенадцати шагах от него стояла симпатичная, может, чересчур наивная провинциалочка в сером дорожном платье с саквояжем в руках.

Эрден подошел к девушке, чтобы дать последние наставления:

– Ты все поняла?

– Да. Как думаешь, клюнет?

– Наверняка. Ему нравятся именно такие: тихие, скромные, свежие. Если бы иначе – его бы посещали фиррены лавандового квартала.

Вассария хмыкнула. Слава об обитательницах данного квартала разлетелась далеко за пределы столицы. Благопристойные фиррены со смаком сплетничали о том, как в оном попираются все мыслимые добродетели. При этом говорили, что о такой мерзости даже упоминать не стоит, и тут же в подробностях живописали разврат (интересно, откуда они точно знали, что там творится, если никогда не были по указанному адресу?), творимый в домах за лавандовыми шторами. Многие же герры при упоминании заведений этих улиц мечтательно закатывали глаза (главное, чтобы оного жеста не видели супружницы) и улыбались.

– Значит, буду нежной и свежей. – Вассария усмехнулась. – Лицедейство – залог апсвинга, поэтому что-что, а играть роль я умею.

Эрдену показалось, что он ослышался, поэтому переспросил:

– А при чем здесь свинки?

Вассария лишь усмехнулась:

– И как ты, не зная элементарных вещей, планировал прижать тех катал? Апсвинг – это когда тебе везет в игре либо по дурости, либо по умению.

– А я и не планировал прижать, мне просто нужно было им проиграться. Кстати. А откуда ты щеголяешь такими терминами?