– Придурок! – еще раз возмутилась его жена и окончательно замолчала.

Самолет приближался к Москве, а меня мучило какое-то странное беспокойство, как Леонид Осипович и Елизавета Петровна отнесутся к сонливому и беспомощному состоянию своей дочери, и не захотят ли сводить ее к врачу?!

– Надо им сделать кругосветное турне, – вдруг осенило меня, – ну, а там можно еще что-нибудь придумать!

– Ты зря это, – прошептала во сне Мнемозинка, и я сразу весь похолодел.

Бывают же такие совпадения, от которых медленно, но верно сходишь с ума, а потом, когда ты поступаешь не совсем красиво, тебя еще начинает мучить твоя же глупая совесть! И откуда она взялась, дрянь такая?! А тут еще Мнемозинка во сне что-то припоминает, бредит, шепчет! И почему я живу такой ужасной жизнью? Неужели нет никакого другого выхода?!

– Для тебя нет! – ответило мое подсознание, и я от такого внутреннего диалога даже прослезился.

Себя пожалел, придурок! Придурок! Придурок! Возможно, все мужчины придурки, раз так своевольничают со своими женами! Они бы может и рады не своевольничать, но сама природа их призывает все брать в свои руки, все, что плохо лежит, да еще под тобою шевелится!

А потом, когда есть возможность почувствовать себя хозяином хотя бы одной красивой рабыни, то почему бы, этой возможностью не воспользоваться?!

Превратить современного человека в раба абсолютно не сложно, главное, чтобы он сам об этом ничего не знал!

То, что я молод, красив и богат, это всего лишь приманка! Мнемозинка как муха один лишь раз присела на мою паутинку, и сразу попалась!

Конечно, примитивному большинству нравится только секс, мне же неожиданно стало нравиться превращать свою Мнемозинку в беспомощное дитя! Я буду кормить ее с ложечки как ребенка, и наслаждаться ее сонливым курлыканьем! И бить ее спящую по попе я буду нежно-нежно, чтобы не разбудить ее. И спящую натирать своей противомикробной мазью!

Она будет еле вставать, еле ходить и держаться за меня, а я буду наполняться гордостью как самый внимательный хозяин к собственной рабыне, и даже не как к рабыне, а как к своей живой игрушке!

Между тем, наш самолет должен был очень скоро приземлиться в Домодедове, поэтому я попросил стюардессу сделать для Мнемозинки крепкий кофе.

Кофе действительно ее отрезвил, но ненадолго, поэтому из самолета по трапу, я ее почти нес на себе.

Заботливый Мишаня хотел мне помочь, и чуть было уже не подхватил мою Мнемозинку за бедра, но тут же получил от супруги прекрасный гол, удар миниатюрной, но весьма увесистой сумочкой между глаз.

– Сука! – только и смог из себя выдавить незадачливый Мишаня, быстро оставив нас с Мнемозинкой в покое.

– Что это с ней? – наперебой стали меня спрашивать встревоженные Леонид Осипович с Елизаветой Петровной, видя, как сонная Мнемозинка повисла у меня на плече.

– Да, вчера в баре немного перебрала, – слегка потупившись, ответил я.

– Нет, это все от климата, – пробормотала Мнемозинка и снова вырубилась.

– Вроде она и не пила никогда, – озадаченно вздохнула Елизавета Петровна.

– Видно, уже научилась, – нахмурился Леонид Осипович, – денег-то у них куры не клюют, вот они и швыряются деньгами!

– Да, причем здесь деньги-то, – обиделся я, – просто был прощальный ужин, ну и выпили немного! И вообще, Владик здесь?! – спросил я про своего водителя.

– Здесь, шеф, – вышел из-за колонны улыбающийся Владик.

– На, бери Мнемозинку, и положи на заднее сиденье, только осторожнее, дурак, не урони! – и я ловко перекинул Мнемозинку с плеча на плечо Владика.

– Вы прямо как с вещью обращаетесь с моей дочерью! – обозлилась теща. – То плеткой своей ее по заднице колотите, то спаиваете ее какой-то гадостью!

– Да, дорогой Герман, надо как-то уже перевоспитываться, – заговорил тесть со льстивой улыбкой, наступая при этом на ногу Елизавете Петровне.

– Как вам катер, понравился?! – спросил я.

– Ну, катер просто загляденье, – еще шире улыбнулся тесть, – двухмоторный, с широкой просторной каютой!

– Он туда уже девок стал водить! – пожаловалась Елизавета Петровна.

– Никакие это не девки, а женщины, врачи, когда мне плохо с сердцем, я всегда вызываю «скорую», и поскольку мне понравилось находиться на катере в кают-компании, мне там врачи и делают укол! – стал оправдываться Леонид Осипович.

– А зачем ты с ними затем по Оке-то гоняешь? – закричала Елизавета Петровна, – тоже, что ли сердце свое лечишь?!

– Да, просто хочется сделать людям приятное, вот и катаю их понемногу, – смущенно улыбнулся тесть.

– Однако я уже устал и надо ехать, – заметил я, – кстати, чтобы не будить Мнемозинку, поедете на такси, а мы к вам завтра приедем! Так что, езжайте к себе домой!

– Это как-то не по-людски, Герман, – заволновалась Елизавета Петровна, – надо хотя бы чайку попить с тортиком в честь приезда!

– Нет, теща, нам надо отдохнуть, – вздохнул я, – кстати, я вам с Леонидом Осиповичем приобрел тур, кругосветное путешествие на теплоходе! Сначала поедете в Париж отдыхать, потом в Англию, а оттуда уже на теплоход и в Америку, потом будет Австралия, Океания, а потом назад до Европы!

– Странно, чего это ты, Герман, такой добрый-то?! – неожиданно заорала теща.

– Слушай, чего ты так орешь-то?! – возмутился тесть. – Человек добро нам делает, а ты все время чем-то недовольна!

Люди вокруг нас даже оглядываться начали.

– Ну и семейка, вот уж вляпался, – с тревогой подумал я, – неужели и я с Мнемозинкой дойду до такого же маразма?! Нет уж, лучше в петлю какую-нибудь башку свою сунуть, чем терпеть над собой такие издевательства!

– Извините, мне уже пора! – покачал я удрученно головой и направился из аэропорта к машине, где меня поджидал Владик, наверняка, уже успевший уложить Мнемозинку на заднее сиденье моего золотистого «Мерседеса».

– Вы уж простите ее, у нее просто климакс от жары, – догнал меня у самой машины запыхавшийся от бега Леонид Осипович.

– И как вы ее терпите?! – удивленно прошептал я. – Ведь от одного только ее крика невзначай и помереть можно!

– Ну, так уж и помереть, – лукаво заулыбался Леонид Осипович, обнимая меня, – ладно, ты уж, Герман, не обращай на нее внимания. Это ей, наверняка, нездоровится! А вот за турне большое спасибо!

И поцеловал меня сукин сын прямо в губы, а еще подозревал во мне голубого! А сам с поцелуями лезет!

А может он мне таким образом рот затыкает?! Или заразить чем-нибудь хочет?!

– Герман, а у тебя денег не будет немного до этого самого турне? – зашептал Леонид Осипович.

– Так я же вам оставил несколько тысяч евро, вы что, уже за две недели все истратили?! – возмутился я.