Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мариночка, — одобрительно кивает она, минуя мой стол.
Я «выныриваю» из бумажной волокиты и улыбаюсь. Успеваю заметить краем глаза, что в дверях появляется двое мужчин. Один из них — директор нашего филиала. Степенный и очень сдержанный Владимир Эдуардович. Удивительно, но, будучи мужчиной интересным, он не переспал, ни с одной секретаршей. Говорят, блюдёт верность своей жене! Хотя… в нашей бухгалтерии много чего говорят.
Мужчины увлечённо что-то обсуждают. Его собеседник стоит спиной, и я понятия не имею кто это. Какой-нибудь менеджер, или один из потенциальных клиентов… Какая разница!
— Вот, — Анна Станиславовна спешит назад, отстукивая дробь каблуками. В руках у неё бумажка, а лицо сияет так, словно она отыскала заветный клад.
Она протягивает её мужчинам, и в этот момент я… узнаю второго из них!
Молниеносно пригибаюсь к столу. Да что там! Буквально накрываю животом кучу бумаг. «Только бы они скорее вышли», — молюсь про себя, — «Быть не может! Обман зрения?». На свой страх и риск, выглядываю из-за перегородки. Нет же! Это точно он! Стоит вполоборота. На нем серый пиджак, шея плотно затянута галстуком. Гладко выбрит и причёсан так, точно для фотосессии на обложку Forbs. Вот урод!
Мне везёт, и они выходят. С перепуга я даже не расслышала, о чём шла речь! Дверь открывается снова, и я машинально сползаю под стол. Это Маринка, секретарша нашего шефа.
— Ты что, заболела? — вопрошает она, увидев мою странную позу.
— Да нет, — я выпрямляюсь, — задремала!
— А, — усмехается она, — ну, тогда ясно.
Маринка красивая, эффектная блондинка. Настоящее лицо офиса! К тому же, икона стиля. Хотя… с её-то формами! В этот раз на Маринке облегающее трикотажное платье. И как она умудряется? Вроде бы всё закрыто, но ощущение такое, будто голая! Мы болтаем о том, о сём, тёзка выкладывает мне последние сплетни, и уже собирается уходить, но я вдруг решаюсь…
— Марин, а что за мужик у вас гостил? — я киваю в сторону кабинета главного, где находится её «дозорный пост».
Маринка заметно оживляется.
— Скажи, симпотный? — она понижает голос до шепота, — Ты не знаешь? Это новый хозяин! Выкупил наш филиал. Теперь числится в совете директоров.
Я испуганно озираюсь на дверь:
— Как… а что же с Владимиром Эдуардовичем?
Маринка спешит меня успокоить:
— Он пошёл на повышение, — она закатывает глаза к потолку, и я понимающе киваю. Хотя не понимаю ничего! Что это? Совпадение? Или вселенная решила окончательно доконать меня?
— Не засиживайся допоздна! — с укоризной произносит она, оправляя платье, — Так всю молодость просидишь!
Я рассеянно киваю, мы прощаемся. Офис потихоньку пустеет, и даже Маргарита Степановна, наш заслуженный пенсионер, собирается домой. А я всё сижу… Какого чёрта?
— Марина, я домой, — заявляет она, шаркая по проходу мимо моего стола. А после, как водится, начинает пересказ своих злоключений, перечисляет мне список недугов, хвастает фотографиями внуков. Я терпеливо слушаю, киваю, но мысленно витаю очень далеко.
Чтобы не пропустить последний автобус, спустя полчаса закрываю бухгалтерию на ключ. Из-за стены, точно из подземелья, доносятся приглушенные голоса. Я крадучись, подхожу к двери приёмной. В кабинете директора горит свет.
Силясь разобрать хоть что-нибудь, приникаю ухом к двери. Какой-то бубнёж, смех… Голоса мужские! Охота двинуть ногой дверь, и, как это делают в фильмах, ворваться внутрь.
«Господи, Марина, очнись! Зачем? Зачем тебе это?», — ругаю я себя, заставляя пойти домой. А если отныне он будет занимать этот кабинет? Что делать мне? Увольняться? Хотя… когда он увидит меня, вероятно, сам поспешит уволить.
Я тяжело вздыхаю, чувствуя, как плечи опускаются, точно под тяжестью невидимой ноши. Ну, почему? Ведь только что всё наладилось…
Глава 13
Пока наш директор дорабатывает последние деньки, я сохраняю спокойствие и берегу нервы. Но спокойствие — только видимость! На самом деле я уже вовсю подыскиваю новое место. Еще до того, как он официально вступит в должность, я немедленно покину бухгалтерию, предвосхищая нашу встречу. И заявление об увольнении уже ждёт своего часа в ящике стола. «Прошу уволить меня по собственному желанию». Ага! Как бы ни так! Вообще не по собственному!
Марат идёт на поправку, снаружи почти незаметными стали следы побоев. За исключением дырки во рту. Ну, ничего! Это поправимо. Он возобновил обучение, снова посещает институт. А по ночам режется в покер. Судя по всему, у него неплохо выходит. Чтобы скорее собрать нужную сумму, брату пришлось расстаться с любимым байком. Пожалуй, это была самая серьезная потеря в его жизни, не считая отца.
Он категорически отвергает деньги от меня. И вообще… После того случая… Ну, после того, как он узнал… Брат заметно изменился! Посерьёзнел, как будто приобрёл сразу с десяток лишних лет. Мне хочется верить, что так оно и есть. Сегодня он обещал заскочить. Пожалуй, не стоит говорить ему о моих проблемах.
Вечером в кафе полно народу, и я с трудом слышу его через стол. Он постригся, надел чистые вещи. Под глазом красуется еще заметный, выцветший синяк. Он по привычке широко улыбается, обнаруживая «пробелы». Хорошо, хоть не передние… Он рассказывает об институте, о друзьях и о новой девушке. Да уж! Представляю, что на его побитый вид, как бабочки на огонь, слетелись «отличницы», которые, как известно, любят хулиганов. Марат замолкает.
— Чего? — спрашиваю я, пытаясь поймать его взгляд. Я знаю это выражение лица. Оно всегда предшествует плохим новостям. Пожалуйста, пускай это будет внеплановая беременность одной из твоих подружек!
— Марин, я решил параллельно подрабатывать. Ну, до окончания института буду практику проходить, — говорит он, а у меня, точно камень с плеч.
— Ну, здорово! — я откусываю от гамбургера.
— У вас на предприятии, — произносит он, и я закашливаюсь, едва успев проглотить.
— Как… Почему у нас? — осторожно, чтобы не взболтнуть лишнего, уточняю я.
— Ну, так получилось. Прикольно, скажи? Будем видеться иногда. Правда, я не знаю, к какому отделу меня привяжут. Он сказал, есть место в продажах. Ну, типа, там всегда текучка. Правда что ли?
Марат с наслаждением вгрызается в свой бутерброд, а я хмурю лоб, пытаясь разобрать, что из сказанного им так меня встревожило. «Он сказал»…
— Кто он? — спрашиваю я.
Марат перестает жевать и смотрит вопросительно. Решил «соскочить»? Ну, уж нет!
