На набережной, у самой кромки берега, застыл мальчишка-рассыльный с телеграфа — в руке пачка недоставленных сообщений, во взгляде, которым он провожал удалявшийся корабль, светились обида и раздражение. Он выглядел смехотворно — чисто лягушонок, досадующий на препятствие в виде действующего вулкана. Впрочем, горевал парнишка недолго. Присвистнув, он вскочил на свой велосипед и покатил обратно, увозя с собой стопку розовых конвертов — слова последнего «прости!» возвращались в серый город прощаний под названием Саутгемптон.

3

Здесь, в Бьюли (местные жители часто произносят это название как Бьюлей), никогда ничего не происходит… если не считать, конечно, прилива и отлива на реке, появления и опадания листьев, восхода и заката солнца и луны…

Это уединенное и странное место в самом сердце последнего из великих английских лесов. Я бы даже назвал его самым странным местом из всех, которые когда-либо видел. Живут здесь медлительные саксы — благовоспитанные, степенные люди, не слишком разговорчивые, но имеющие обо всем собственное мнение. Их далеким предкам хватило ума держаться подальше, когда король Вильгельм Рыжий ломился сквозь папоротник в пылу охотничьего азарта (мы все помним, к каким фатальным последствиям привела его погоня за благородным оленем[12]). Прошедшие века не изменили местный народ: они такие же мастаки прятаться за надежной стеной вежливой скрытности. Ничего удивительного, порой кажется, что сами здешние места способствуют неторопливому и сдержанному укладу жизни. Находясь здесь, вы начинаете понимать, что далекий Лондон со всей его блестящей мишурой не столь важен, как появление нового помета у свиньи мистера Смита. Попробуйте постоять вот так — в полной тишине, прислонившись к деревенской изгороди, — и вам откроется удивительная тайна: оказывается, все то, за чем гоняются столичные жители, ради чего они разбиваются в лепешку, ничего не стоит по сравнению с возможностью смотреть на чистый лик луны за переплетением березовых сучьев. Бр-р, ну и ересь!

Но остерегайтесь надолго оставаться в Бьюли. Очень скоро вы обнаружите, что ваше единственное желание — это радоваться приплоду вместе с мистером Смитом или стоять по колено в мельничном ручье и наблюдать, как разгораются яркие звезды на небе.

Я же, поддавшись чарам этой деревушки, пытался решить проблему: возможно ли, чтобы ореол святости, который некогда окружал старинный храм, сохранился, словно пристав к здешнему месту?

Это крохотное поселение с развалинами величественного аббатства в период с 1204 по 1539 год являлось одним из главных убежищ Англии, куда стекались воры, убийцы, заговорщики со всей страны. Любой беглец мог укрыться за стенами монастыря от правосудия, и никто был не вправе претендовать на его жизнь. «Милосердие церкви» укрывало его лучше всякого щита: шериф со своими подручными мог колотить в двери аббатства так, будто настал судный день; а кровожадные рыцари рыскать по округе сколько им вздумается — все бесполезно, птичка упорхнула. Вчерашний грешник был в полной безопасности, будто никогда и не грешил!

На протяжении всех Средних веков Бьюли оказывал гостеприимство самой выдающейся компании негодяев и проходимцев — все они жили там, не выходя за стены аббатства. Белые братья вели хозяйство, ловили рыбу и огородничали, каждый день распевая торжественную мессу в прелестной местной церквушке. Время от времени на дороге показывался всадник на взмыленной лошади, который но весь опор влетал на территорию аббатства, чтобы остаться здесь навсегда, присоединившись к сомнительному братству.

Не удивлюсь, если книга посетителей аббата Бьюли в точности соответствовала списку лиц, разыскиваемых Скотланд-Ярдом.

И все, что осталось от былого кипения жизни, — это древние развалины, которые печально высятся в свете все той же луны на берегу все той же реки. Порок, похоже, навсегда покинул Бьюли, но атмосфера убежища сохранилась. Это может показаться странным, но «милосердие церкви» по-прежнему витает над здешними полями, нарушая их уединение.

Именно таким мыслям я предавался как-то вечером, когда на реке уже начался отлив, а солнце клонилось к западному горизонту. Оно изрядно потеряло в своем великолепии, почти скрывшись за верхушками деревьев.

Если посмотреть на небо, можно было обнаружить два слоя облаков: один — безмятежный, нежно-абрикосового цвета — висел неподвижно в вышине, второй — грозовой, цвета индиго — двигался на небольшой высоте. Весь запад был объят золотым пламенем, которое частично захватывало и края темной грозовой гряды. Все это великолепие двигалось, изменялось… Река в угасающих лучах солнца казалась полоской чистого серебра, по которой бесшумно двигался крошечный гагатовый силуэт — припозднившаяся утка искала себе ночлег. Неподалеку застыл лебедь, спрятавший голову под крыло, — еще один контур, вырезанный из черной бумаги. Ветер нагонял легкую зыбь на поверхность воды, одновременно швыряя пригоршни бледных лепестков в прибрежную траву. Вместе с сумерками сгущалась и тишина. До меня доносился далекий лай собаки; голоса двух мужчин, ведущих неспешную беседу за поросшей мхом стеной, звучали явственно, как колокольный звон.

Да, говорил один, дела в саду поправились бы, если б выдалась солнечная неделька. Эх, если бы…

Дзинь! Лопата чиркнула о подвернувшийся камень.

Речная вода серебрилась в налетевшем порыве ветра, золото на небе загустело и потускнело; над ним начал проступать серый перламутр — не столько наступление темноты, сколько рождение нового, неземного света…

В сельской местности на закате всегда наступает такой миг, когда кажется, будто весь окружающий мир замер в вечерней молитве. Я всякий раз удивляюсь, почему другие люди не чувствуют того же — ведут себя, как последние несмышленыши: что-то обсуждают, бредут куда-то с лопатами на плече, — вместо того чтобы все бросить и упасть на колени прямо в траву. Ведь в эти краткие мгновения благословенного затишья — перед тем, как зажгутся первые звезды на небе — вся вселенная ждет Божественного откровения. Так и чудится, будто облака вот-вот разойдутся, тьма рассеется, и человеку откроется его судьба…

Тем временем ночь окончательно утвердилась в своих правах, в окнах начали зажигаться огоньки. На дороге прозвучали чьи-то шаги, кто-то громко рассмеялся… и все, очарование момента исчезло, испарилось… И моя мечта так и осталась нереализованной.

4

Если вы хотите увидеть средь бела дня привидение, вам непременно надо посетить развалины аббатства Бьюли. Вряд ли найдется другое такое место на Земле. Причем, что характерно, это не какие-то зловещие, завывающие и гремящие цепями призраки, которых изображают в фильмах ужасов. Нет, скорее всего, это будет вполне себе безобидный послушник, направляющийся к бывшей прачечной с корзиной белья. Или же медленно бредущий по направлению к кухне с блюдом лущеного гороха. Присмотритесь: вот он приостановился, чтобы украдкой полакомиться па-рой-тройкой горошин… или вытряхнуть камешек из своего башмака. Это мирное место, в котором обитают милые и добрые привидения.