Таким образом, все три формы крупного землевладения обладали общими чертами: соединение крупного землевладения и мелкого землепользования и эксплуатация зависимых работников. Эти формы представляли социально-экономический сектор, родственный феодальному. Однако еще не существовало многих черт, свойственных собственно феодальному обществу, в том числе социально-политической системы феодализма. Поэтому этот сектор, или уклад, можно назвать протофеодальным.

Как и в I—II вв., городская муниципальная структура, представлявшая собой античный уклад, была характерна для Южной и Восточной Испании. В западной и центральной части страны, а также на крайнем северо-востоке преобладал крупнособственнический уклад. Но испанское общество оставалось многоукладным, и эти сектора общества не были единственными. На севере Пиренейского полуострова в значительной степени сохранялись родовые порядки.

Последнее в наибольшей степени относится к Васконии. Низменные части этой области к тому времени были уже достаточно романизованы, здесь, в частности, уже распространилось христианство. Горные же территории не только не были романизованы, но в значительной степени сохранили (или в период смут восстановили) и свою независимость от римского правительства. Детали социального развития горной Васконии от нас ускользают, но, видимо, можно говорить, что в это время начался переход васконского общества на ступень «военной демократии», т. е. на последнюю ступень родового строя, с чем связаны васконские набеги на соседние земли.

Северные земли к западу от Васконии находились под более заметным римским влиянием, причем степень романизации увеличивалась с востока на запад. Здесь имелись римские города (в том числе отмеченная Авзонием Бракара), виллы латифундистов, располагавшиеся у берегов рек, вдоль дорог и вокруг городов, рудники и ведущие к ним дороги. Но за пределами этих очагов позднеримской цивилизации развивалась местная традиционная жизнь, основанная во многом еще на родовых порядках. В Галлеции (не провинции, а области, входящей в эту провинцию) еще существовали центурии, а в Астурии, Кантабрии и северной части Лузитании гентилиции.

На этих территориях продолжался начавшийся в предыдущую эпоху процесс преобразования родовых общин в территориальные. Ярким доказательством этому является посвящение богу Эрудину, сделанное неким Корнелием из вика авнигайнов сыном Цеста в 399 г.. То, что название вика дано в форме genetivus pluralis, как это обычно для названия гентилиции, и поставлено между собственным именем и патронимиком, как это тоже делалось в надписях с упоминаниями гентилиции, говорит о сравнительно недавнем преобразовании гентилиции в вик.

Упоминания виков встречаются и в других районах страны. В поздне-римское время упоминаются и кастеллы. С другой стороны, на востоке в одной надписи IV в. упоминается паг (НАЕ, р. 492). Таким образом, можно говорить, что сельские общины — паги, вики, кастеллы — не исчезли в ходе кризиса. Однако сфера их распространения сократилась. В окрестностях более или менее значительных городов никаких следов общинной организации не отмечается, как это видно на примере Лузитании. Следовательно, территориально-общинный уклад в Испании продолжал существовать.

В IV в. на Пиренейском полуострове появились новые элементы, связанные с общинным укладом. Это были германцы, поселенные на землях империи. Их называли летами и федератами. В Испании леты поселились в северной части страны, преимущественно в долине Дуриса и в районе между Дурисом и Тагом, но не только там. Все это были районы наибольшего распространения латифундий, так что возможно, что поселившиеся здесь варвары использовались для охраны поместий, из них могли латифундисты набирать свои дружины. В этих районах раскопаны многочисленные некрополи, в инвентаре которых сочетались германские и испанские изделия. Видимо, германцы начали сравнительно быстро испанизироваться. Аммиан Марцеллин (XXI, 4, 6) рассказывает, что Юлиан, будучи еще цезарем, правившим в Галлии, переселил в Испанию аламанского короля Вадомария. Возможно, что вместе с королем на Пиренейский полуостров были переселены и некоторые его соплеменники, к которым позже могли прибавиться и другие варвары.

Мы не знаем условий жизни германцев, поселенных в Испании. Вероятнее всего, они стали летами. Им была дана земля, и они находились под контролем римских чиновников. Часть их, как отмечалось, могла пополнять дружины латифундистов, другая служить во вспомогательных частях римской армии. Характерно, что сам Вадомарий сделал блестящую карьеру на римской службе: он позже стал дуксом Финикии, а затем командовал армиями, действовавшими против мятежника Прокопия и персов (Атт. XXI, 3,5; XXV, 8,2; XXIX, 1,2). Низы переселенных варваров усиливали общинные элементы испанского позднеримского общества, в то время как их аристократия включалась в имперскую элиту.

Кризис III в. нанес Испании тяжелый удар. Ее экономика в конце этого века находилась в упадке. Эдикт Диоклециана о ценах, изданный в 301 г., из всех испанских продуктов упоминает только гарум, астурийскую шерсть и церетанскую ветчину. Нет никаких следов экспорта в Рим и другие регионы империи ни масла, каким еще недавно славилась Бутика, ни вина, изготовляемого в восточной части Тарраконской Испании, ни даже металлов, одним из главных поставщиков которых издавна была Испания.

В IV в. отмечается уже некоторый экономический подъем. Expositio totius mundi et gentium (LIX), составленная в 359 г., среди испанских товаров, поставляемых в «весь мир», упоминает масло, гарум, одежды, свинину, коней и особенно эспарто, т. е. особый вид волокна, идущий на изготовление корабельных снастей. Но надо иметь в виду, что это произведение появилось на Востоке, где не очень хорошо знали реальное положение в такой далекой западной стране, как Испания, так что возможно, что в представлении автора современные реалии смешались с данными, заимствованными у греческих источников более раннего времени. Тем не менее полностью игнорировать эти сведения было бы неразумно, ибо в них могли в какой-то степени отразиться данные о новом подъеме испанской экономики. Да и сведения из самой Испании тоже говорят о таком подъеме.

Вновь начали работать рудники верхней долины Бетиса (приблизительно до 80 гг. IV в.) и западной Бетики, дававшие серебро и медь. Однако они уже не достигали того масштаба работ и добычи, как во 11 в. Воздействие добытого здесь металла на общеимперскую экономику было минимальным. Совершенно иначе обстоит дело с золотыми рудниками Северо-Запада. В период Поздней империи значение золота еще больше возросло. Поэтому императоры обращали большое внимание на его добычу и доставку в Рим и Константинополь. В IV в. масштабы добычи металла в рудниках Галлеции и Астурии увеличились по сравнению, пожалуй, не только с III, но и со II в. В этих районах строятся и постоянно обновляются дороги. Нет почти ни одного императора, включая и некоторых узурпаторов, имена которых не встречались бы на милиариях, стоящих на дорогах Северо-Запада. Возможно, именно экономическое значение этого региона заставило Диоклециана, как когда-то Каракаллу, выделить столь важную территорию в отдельную провинцию. Однако меняется характер горного дела. В основном теперь работают небольшие рудники. Некоторые из них по-прежнему принадлежат императору, но отдаются в аренду латифундистам, другие находятся на землях крупных собственников, которые их и разрабатывают силами рабов и колонов.