местных документах лица анфас и профиль, зато существовала такая вещь, как словесный портрет. И пускаться в дорогу без такой бумажки — значило нарваться на неприятности.

Долго спорили и возмущались, как это сделать лучше, наконец, раздраженный Рим заявил:

— Да написать на русском, и дело с концом.

Идея, хоть и выглядела изначально безумной, в конце концов, оказалась достаточно здравой. Разумеется, подорожный документ выдавался на языке той страны, откуда был путешественник, и раз уж они пришли из России, то, соответственно, документ должен быть на русском.

Требовалась хорошая, солидная печать, придающая бумаге достоверность, но Скрип, активно учувствовавший в спорах, усмехнулся и сказал:

— Двуглавый орел устроит? По идее, самое то. Только это, капитан, бумаги у нас маловато.

Рим поинтересовался:

— А на сколько листов хватит твоего устройства?

Скрип пожал плечами и сказал:

— Шестьсот, может быть, семьсот, в зависимости от плотности текста. Потом линза помутнеет, и заменить её будет нечем. Если что, учти — быстрее всего выгорает от фотографий.

Документ Быку составляли всей толпой, даже Фифа не удержалась, и с ехидной улыбкой добавила:

— Характер дерьмовый укажите!

Василий мрачно посмотрел на нее, и почему-то промолчал.

— Значит так, Скрип, слушай т.з., — Рим что-то прикинул про себя, и продолжил: — Текст печатаешь не шире пятнадцати сантиметров, поля — сверху, снизу, с боков по паре сантиметров, печать посолидней нарисуй, ну и какую-нибудь подпись изобрази внизу. Чук, — капитан поманил к себе пальцем лейтенанта, — Подь сюды…

Он подвел Чука к машине, открыл, впотьмах порылся в бардачке, чертыхаясь и пытаясь что-то нащупать, а потом вынул матово-серберистый, небольшой футлярчик, сантиметров двадцати в длину, и с тоской сказал:

— Вот, приберег… Хотел после задания себя побаловать. Ну, видать не судьба.

Из футляра он извлек добротную гавану, с тоской нюхнул ее, и подал футляр Чуку:

— Смотри, найди какую-нибудь тонкую палочку. Ну, спицу, или корпус от ручки, накрутим на нее документ, и спрячем в футляр. А то докопаются, что бумажка новенькая.

Плотный лист бумаги, на котором распечатали словесный портрет Быка, добавив солидный заголовок — «Верховная Канцелярия Российской Империи», выглядел весьма внушительно.

Чук бережно наклеил край бумаги на прозрачный корпус авторучки, предварительно вынув стержень — пригодится еще, тугой свиток поместили в футляр, и Бык, с удивлением разглядывая на своих лапищах серебристый футлярчик, сказал:

— А чо, нормально выглядит.

Бык и Хосе ушли ранним утром следующего дня, а Рим, глянув на неизменяющееся, низкое, затянутое тучами небо, тяжко вздохнул и скомандовал проснувшимся членам группы:

— Пошли, мужики, нам еще машину Цинка убирать.

Может, конечно, за это проржавевшее барахло можно было выручить какие-то деньги. Скорее всего, можно, но все дружно решили, что негоже тревожить покойников, и пусть так и останется этот броневичок их братской могилой.

Машина скрипела, потому что ее практически волокли на голых дисках, в земле оставались глубокие рытвины, с нее сыпалась ржавчина. Перепачкались все, как свиньи. До оврага ее толкали часа два, не меньше. Потом, вспотевшие и измотанные, тупо сидели на прихваченной Скрипом пенке коврика и выдыхали, глядя на оставленную колею. Ее придется как-то маскировать и утаптывать. Была надежда, что ночью все-таки ливанет, и хотя бы часть следов смоет.

Скрип отправился маскировать колею, а Рим с лейтенантами, прихватив топорики, рубили большие ветви. Свежие срубы и на дереве, и на самой ветке сразу же замазывали глинистой землей — чтобы не светили белизной и не бросались в глаза.

Маскировка была, конечно же, так себе, утешало Рима только одно: это окраина леса, и слишком часто здесь лесничие вряд ли появляются.

Следующей проблемой было распиливание второй машины на куски. О каком либо лазерном резаке и речи не шло, его, как бы ни хотелось Риму, попросту не было. И самым умным вариантом было использовать лазерную пушку, на чем, как ни странно, настаивала Фифа.

После шестичасовой разборки машины на части, с учетом снятия всех стекол, пластиковых вставок, предметов интерьера, дверей, крыльев, крышки капота и багажника, голый кузов автомобиля был передан девице, которая, как оказалось, не только хорошо водила машину, и мастерски трясла из папика-генерала деньги, но и неплохо обращалась с «крупным» оружием.

— Проверка была… Ну, меня на учебу отправляли, там и… — смущенно пояснила она.

На снятие крыши ушло два заряда лазерной пушки. Фифа, точечными выстрелами, стоя на безопасном расстояние, «отрубила» опоры. Чук и Гек подождали, пока металл остынет.

С помощью такой-то матери и богатого лексикона оттащили кусок металла в общую кучу на «переработку» и, подойдя к девице, продолжили наблюдать за зрелищем распила.

Следующим этапом было отделение моторного отсека. Здесь, к сожалению, потребовалось целых три драгоценных заряда. Тут Фифа слегка накосячила: вместо относительно ровного среза, влепила заряд в мотор. Кусок сплавленного металла шипел под моросящим дождем, плевался кубами пара. Было понятно, что пока не остынет, лезть и смотреть, как его отковыривать, не получится.

Ждать пришлось больше часа. Второй заряд прошел по обшивке броневичка и, не дорезав линию, затух. И только третий отделил отсек от общего корпуса.

— Капитан — окликнула Анжела Разумовского, разминая свои тонкие пальцы, — Как дальше-то резать?

Рим оценивающе посмотрел «огрызок» кузова, деловито обошел машину со всех сторон, и скомандовал:

— Скрип, Чук, Гек, машину нужно поставить на бок, чтобы мадам резанула правильно и не тратила заряды.

Судя по недовольным лицам парней, им эта идея не очень понравилась, но ослушаться они не осмелились. Сколько машина весила, они не знали, но тактичный хруст в позвоночнике Рима тонко намекнул, что спина не вечная. Все же дело было сделано, и заключительный лазерный импульс, отделил от остатка кузова отдел багажника.

Скрипом было предложено временно приостановить сию деятельность, так как пушка хоть и не новая, но раньше ни одному из них не приходилось на такой работать. Только начали делать диагностику, на наличие возможных дефектов и возможность последующей эксплуатации, как из леса показались Бык с купцом.

Синьор Помидор выглядел уставшим, а глянув на невозмутимую морду Быка, Рим понял, что что-то пошло не так. Рим поманил старлея в сторону.

— Бык, как все прошло?

Тот нахмурил брови, потянулся рукой в карман и достал кольцо:

— Никак. У торгаша, к которому меня привел Хосе, не было столько денег.

— В каком смысле?

— Тут такое дело… — Бык почесал затылок. — Кольцо оценили в целых двести пятьдесят золотых доба. Очень уж ювелиру камушки глянулись. Можно