— Я скажу то, что надо, но при одном условии.

— Каком?

— Я ни при каких обстоятельствах не должен возмещать ущерб за потерю товара.

— Хоп! Если что, заплачу я. Но думаю, до этого не дойдет.

Ремизи усмехнулся. Он прекрасно знал, что Джавар, уйдя от ответственности сейчас, впоследствии не моргнув глазом подставит других, тех, кто помогал ему. Поэтому достал диктофон и продемонстрировал его Джавару:

— Нет необходимости, Галал, говорить, что я записывал все наши переговоры. И до трагедии на реке, и после. Так что не в твоих интересах что-то впоследствии менять. Ты обещал платить, ты и заплатишь.

Желваки заиграли на скулах Джавара. Этот шелудивый пес Ремизи оказался хитрее, чем он думал. Естественно, Джавар при первой возможности, несмотря на все заверения, сдал бы главаря Дурма, стоило лишь немного измениться ситуации, но теперь это невозможно. Проклятый Ремизи подстраховался, и если запись попадет к Хатини, крупных проблем не избежать.

— И зачем ты записал разговор, Саид? Ты не веришь моему слову? — укоризненно покачал он головой.

— Я, Галал, просто уже долго пожил на этом свете, удивительно много при нашей нервной работе. А посему привык доверять только себе. Извини, если обидел, но так спокойнее. Связывайся с Хатини, а то он сам приедет сюда.

— А ты проинструктируй наблюдателя.

— Сразу же после переговоров. За моих людей не волнуйся.

Джавар провел ладонями по бородке, включил спутниковую станцию, набрал номер и тут же услышал крик Хатини:

— Галал?! Какого шайтана?! Почему я не могу связаться с тобой?

— А ты ранее пытался? Ах, черт, вижу пропущенный вызов. Но я при всем желании не мог ответить.

— А Саид? Где он был?

— Асад, мы оба занимались сделкой. И пожалуйста, успокойся, вижу, Сангал повлиял на тебя. Интересно, что он тебе сказал?

— А мне интересно, что скажешь ты по поводу потери товара.

— Так тебе известно о трагедии на реке?

— Отвечай на вопрос, Галал, как случилось, что Файсас опрокинул лодку?

— А кто тебе сказал, что он ее опрокинул? А?! Ну конечно, все тот же Сангал! Но, пожалуйста, не гневайся и выслушай, что скажу я.

— Говори, — уже заметно другим, более спокойным тоном приказал Хатини, и это был добрый знак.

Джавар, бессовестно искажая действительность, изложил главарю свою версию произошедшего на Пяндже, закончив словами:

— Так что обвинения в мой и Ремизи адрес совершенно безосновательные. Мы делали то, что и должны были делать. А информация о якобы принявшем наркотик Файсасе — ложь. Я сам своими глазами видел, как он пытался справиться с лодкой. И это ему удалось бы, если бы не роковая случайность — две огромные волны, таких я прежде на Пяндже не видел никогда, выбили из его рук весло. А без него Файсас уже ничего не смог сделать.

— Тогда почему ты, оповещенный об изменении погоды, решил начать переправку?

— Я принял это решение, согласовав его с Сангалом, — все так же бессовестно лгал Джавар. — Конечно, сейчас Сангал будет все отрицать, как он признается в том, что дал добро на переправку, поставив сообщение таджикских синоптиков под сомнение? Ведь тогда в происшествии есть и его вина, а значит, ни о каком возмещении ущерба и речи быть не может. Сангал обманывает тебя, Асад, и делает это намеренно.

— Все сказал? — спросил Хатини.

— Все!

— Передай трубку Ремизи, он наверняка рядом с тобой.

— Передаю!

Ремизи взял трубку. Так как разговор пошел на пониженных тонах, Джавар включил громкую связь, чтобы слышать разговор.

— Ремизи на связи, господин Хатини.

— Ты слышал слова Джавара?

— Да.

— Подтверждаешь их?

— Да. Мы вместе контролировали акцию и во время переправы находились у реки. Все происходило, как всегда.

— Где конкретно вы находились? Таджики не видели вас.

— Они и не могли увидеть, потому что мы смотрели за лодкой из пещеры, назвать ее местоположение?

— Не надо. Значит, ты тоже считаешь, что Сангал врет?

— Смотря в чем. В том, что лодка опрокинулась, — нет, а вот в том, что Файсас находился под наркотиками, — да. По крайней мере, ни я, ни мой наблюдатель никаких признаков наркотического опьянения у Файсаса не заметили.

— Значит, несчастный случай?

— Да.

— Где твой наблюдатель?

— В селении, вызвать его?

— Не надо. Если вы сговорились, ничего нового я не услышу. Хоп, принимаю вашу версию, но предупреждаю, появится в дальнейшем информация о том, что вы оба говорили неправду, я прикажу казнить вас. Джавар пусть едет в Рахнуд, ты же готовь своих курьеров и сам будь в готовности принять новый товар. Мы должны Сангалу, а по долгам надо платить.

— Я все понял.

Хатини отключил станцию. То же самое сделал и Джавар, после чего одобрительно посмотрел на Ремизи:

— Молодец, Саид! Теперь свой диктофон можешь выбросить. Хатини не простит лжи.

— Как знать, возможно, не простит, но и тебе, уважаемый Галал, не поздоровится, если запись попадет к Хатини. Так что я не буду выбрасывать запись. Если тонуть, то вместе. Как Файсас с Нури.

— Или выплывать, что гораздо лучше. Ты умен, Саид. С умным человеком всегда можно договориться.

— Ты слышал, что приказал Хатини?

— Слышал. Сейчас поеду.

— Как думаешь, он сам не заявится сюда?

— Вряд ли, иначе уже приехал бы. А там, кто его знает, Асад в последнее время стал нервным. Но чем грозит его приезд, если наблюдатель даст такие же показания, как и мы?

— А носильщики? Ты забыл о них.

— Что носильщики, они принесли товар, уложили в лодку и ушли.

— Но они знают, что нас в тот момент у реки не было.

— Значит, поговори и с ними. А лучше отправь их куда-нибудь на время. Для работы у тебя людей и без них достаточно. В общем, это твои дела. Я поехал, мне еще предстоит трудный разговор с Хатини.

— Не забывай о моих условиях.

— Асад может снять с тебя долю, но не волнуйся, я тебе все верну.

— Хоп!

— Это ты тоже записал?

— Конечно. Я все записал.

— Смотри, как бы эта вредная привычка не погубила тебя.

Ремизи поднял глаза к потолку, провел ладонями по щекам:

— Все и вся в руках Всевышнего. Как он решит, так и будет.

— Верно. Береги себя, Саид.

— И ты береги, Галал.