Ф. Фауст

Не самая свежая мыль, но скорость тьмы больше скорости света. Не уверена, правильно ли это с точки зрения физики, но свету нужно время, чтобы куда-то попасть. А когда свет исчезает, тьма заменяет его мгновенно. Всегда ли прав тот, кто быстрее, сильнее, наиболее приспособлен? Нет.

Не существует того, кто прав. Даже Бог убивает невинных, если он есть, и устраивает таким, как я, ад ни за что.

Существуют лишь те, кто не сомневается в истине, и те, кто стремится к ней постоянно, без надежды прийти к финишу.

Мы не встанем на почётные пьедесталы с первого до третьего места. В этой лестнице больше трёх ступеней, – и у неё нет конца в небе.

Поэтому я решила украсть телефон.

Х. ХХ век: Новейшая история

Её принесла Юлия Алексеевна, и я глубоко впечатлилась невыдуманной историей. Придумать можно всё что угодно. Но это было. Она не смогла преподать мне историю так, чтобы у меня не появилось вопросов к миру вокруг. Возможно, это была главная ошибка моего отчима после букваря.

История была по средам, и каждое занятие во мне крепла уверенность, что пора что-то делать. Похоже это было заметно со стороны. Отчим почувствовал неладное и запретил подходить к книжному шкафу.

Ц. Цветы для Элджернона

Несколько книг я всё-таки ещё успела прочесть тайно. Например, «Цветы». Помните эпизод, где бедный глупый уборщик не понимает, что над ним издеваются сослуживцы – ему кажется, что они его любят, и всё такое? А потом он умнеет.

Вот и я поумнела.

Ш. Шерлокиана

Шерлок Холмс научил меня делать выводы и планировать. Когда они с Ватсоном сами пошли на преступление, то напортачили, где только могли. Я постаралась избежать их ошибок. Пошла к отчиму и стала обсуждать с ним всё, что прочитала за свою жизнь.

Щ. Щелкунчик

Да, это было сродни самоубийству, можете не рассказывать. Почти неделю я с трудом ходила до туалета, – так он меня избил. Но главного я добилась. Через пару дней отчим принёс в мою комнату несколько огромных коробок, сложил туда все книги и вынес их на помойку. Осталось только детское издание «Щелкунчика» под ножкой шкафа.

Ъ. Газета, кажется, Коммерсант

Ещё остались газеты, несколько штук. Они были за шкафом, и я нашла их, когда впервые сдвинула эту махину с места. Всё тело болело, но мне удалось. Конечно, я не могла сдвинуть шкаф вместе с книгами, а если бы я начала вынимать их, это навело бы Сергея Валентиновича на мысли. Поэтому пришлось идти ва-банк.

Ы. Это просто моя любимая буква

Возможно, потому что кто-то вырезал эту букву на книжном шкафу. Мне нравится думать, что мама. И я смотрела на неё перед сном всю жизнь. А теперь не смотрю. У меня была не алая буква, а тёмно-коричневая.

Ь. Туалетная бумага

Сергей Валентинович почему-то любил именно такую. Мягкий знак.

Когда я выздоровела, Юлия Алексеевна вернулась, чтобы меня учить. И у неё был сотовый телефон, пароль от которого я подсмотрела заранее и зазубрила.

Во время урока я специально перекосила челюсть. Из ран на внутренней поверхности щёк, которые не зажили за неделю, пошла кровь. Я сплюнула ей на учебник. Юлия Алексеевна хотела сразу же отвести меня в ванную, но я её успокоила, как обычно в таких случаях, попросила сбегать в туалет и принести оттуда бумаги. Она пошла.

Телефон остался.

Э. Эсквайр

Это хороший журнал. А особенно он хорош тем, что даже в старых выпусках там были материалы о домашнем насилии. С номерами телефонов.

Когда учительница ушла, я задвинула дверь шкафом и совершила звонок.

Так себе кульминация? Поверьте, не для меня.

Ю. Ювенальная юстиция

Книга, которую не читал Сергей Валентинович. А я теперь знаю её хорошо.

Я

не очень жалею о книгах. Мне не кажется, что я предала их. Наоборот. Я сделала так, как было написано.

Чуть позже, проезжая мимо нашего дома, я увидела, что огромные коробки стоят на помойке, под жестяной крышей, и почти все книги оттуда разобраны.

Я собрала оставшиеся и отнесла их в библиотеку.

Спасибо.

Журнал Photo Metro

Эрих фон Нефф

Иллюстрация Александры Давидович

Бамбук.

Бамбук.

Пахнет настоящими джунглями, пахнет гнилью. Миниатюрный бамбуковый лес стоит вокруг джакузи – в зелёных глиняных горшках, расписанных чёрными драконами.

Я увидел, как её золотистое платье мелькает в просветах между бамбуковых стволов.

– Хочешь чаю?

Я протянул руку. Она подала мне чашку, держа её обеими руками. Горячий чай. Какой смысл пить горячий чай, принимая горячую ванну? Всё просто: вам предлагают чай – вы пьёте, это приятно. Чайная церемония. Хотя, она же японка, что она может знать про чайную церемонию? Впрочем, может у неё была возможность научиться. Кому какое дело, в конце концов?..

Она удалилась. Золотистое платье промелькнуло по другую сторону бамбуковых зарослей.

Я снова погрузился в горячую воду. Не спеша, дюйм за дюймом. Пузырьки воздуха щекотали мою кожу. Я опустился на самое дно. Слышал, как шумит насос, нагнетающий воздух в ванну. Ощущал кожей поднимающиеся к поверхности пузырьки. Только пузыри, вода и я. Пребывающие в своём собственном микромире. Триедином. Каждая сущность порождает другую. Без объяснений. Без вопросов. Без размышлений… Самодостаточные. Ещё есть крепкая основа для самодостаточности.

Я вынырнул на поверхность. Из подводного микрокосмоса – в привычное пространство, разделённое на три измерения, под определёнными углами пронизанное линейным временем.

Всё тот же бамбук. Я посмотрел сквозь заросли и увидел…

Глаза.

Мой дядя Джеймс был одним из выживших в марше смерти на полуосторове Батаан[1]. По обе стороны тропы, по которой гнали пленных, рос бамбук. Чьи-то глаза наблюдали за маршем из зарослей. Спасали пленников, когда выпадал шанс. Присматривали за Джеймсом.

Стрелы бамбука. Линии, там и сям прочерченные в пространстве. Под разными углами, во всех измерениях. Но не пересекающиеся.

Мы смотрели друг на друга сквозь бамбуковые заросли. Глаза в глаза.

– Ещё чаю? – спросила она.

– Да, пожалуй. Ещё чаю.

Она ушла за чаем. Я слышал её удаляющиеся шаги.

Я уселся на край джакузи. Сидеть на торце твёрдых дощечек было жестко. Неподалёку от джакузи кто-то оставил журнал Photo Metro. Я потянулся и взял его в руки. Странный выбор для этого места. Почему именно репортажный фотожурнал? Почему не свежий номер Playboy или любого другого порножурнала? Я вообще ни разу