Многочисленны публикации о репрессиях, направленных против кинематографистов. Ведь мало кто раньше знал о том, что «планово и целенаправленно в области кино были в 1937–1938 гг. уничтожены почти все организаторы кинопроизводства». А. Латышев в статье «Поименно называть» приводит факты об уничтожении практически всего аппарата Государственного управления кинематографии (ГУКФ) во главе с его начальником Б. Шумяцким, руководства и сотрудников «Мосфильма» и др.{92}

Обобщающий характер имеет монография В.С. Листова «Россия, революция, кинематограф»{93}, в которой он не только объединяет ранее искусственно разделяемые дореволюционный и советский периоды, но и разрушает пограничье между гражданской историей и собственно историей кино, доказывая тем самым их взаимообусловленность. На основе новых источников Листов проливает свет на многие проблемы развития кинематографа в первые годы советской власти, историю становления организационных основ управления киноделом, доказательно отстаивая точку зрения о том, что огосударствление киноотрасли было задумано еще царскими чиновниками, а осуществлено большевиками, при этом, как считает автор, на первом этапе не осознанно. Он указывает, что разруха, гражданская война, отсутствие в руководстве партии и государства компетентных специалистов, которые по достоинству оценили бы кино как современное искусство, доступное массам, едва не погубило российский кинематограф. Однако такая точка зрения отнюдь не противоречит концепции о роли партийно-государственной экспансии и тотальной цензуре кино в период становления и развития тоталитарного режима.

Аналогичные явления отмечаются и в подобных исследованиях, посвященных истории советской науки. Этой теме были посвящены не только многочисленные авторские монографии и статьи{94}, но и серия специализированных сборников «Репрессированная наука»{95}.

Важнейшим аспектом изучения системы и механизмов советской политической цензуры является рассмотрение историко-правовых вопросов, связанных с обеспечением демократических основ свободы слова и информации, что предопределило их законодательное решение. Безусловный интерес вызывают работы отечественных специалистов последнего десятилетия{96}. Отдельную группу составляют современные публикации, отражающие правовые проблемы, связанные с обеспечением свободы слова в России. Определенную роль в разработке темы сыграли работы постановочно-теоретического характера, авторы которых, помимо значения исторического опыта подчеркивали роль правовых гарантий в информационно-коммуникативной среде, и прежде всего гарантий свободы слова СМИ в условиях законодательного запрета цензуры и судебной ответственности за любые попытки ограничения этих свобод. Эти вопросы нашли отражение в публикациях историков-правоведов Ю.М. Батурина и М.А. Федотова, авторов проектов Законов о печати и СМИ (1990, 1991){97}. Обостренное восприятие этих вопросов, особенно в периоды кризисных ситуаций в обществе, продолжает вызывать повышенный интерес к любым попыткам нарушения законодательных основ или вмешательства в систему распространения объективной информации. Эти вопросы находят отражение не только в общей периодике, но и на страницах специальных изданий, таких как продолжающиеся подготовленные Фондом защиты гласности издания «Законы и практика средств массовой информации» (1998, 1999), ежемесячный бюллетень «Законодательство и практика средств массовой информации», «Преследование журналистов и прессы на территории бывшего СССР», «Профессиональная этика журналистов»{98}, журналы «Четвертая власть», «Досье на цензуру»{99} и др.

Исследованию структуры и генетической особенности журналистики обслуживать интересы государства, профессиональной этики журналистов и их роли в удовлетворении информационных потребностей общества посвящены работы Е.Ч. Андрунас. Автор отмечает не только системные особенности современного лоббистского характера власти, но именно нежелание журналистов признать свою зависимость от более либеральных хозяев мешают превратить информацию в подлинный товар на рынке масс-медиа, она остается привычным всем «мощным идеологическим орудием», находящимся под политическим контролем{100}.

Эту же опасность видят в своих масс-медиа и американские исследователи. Р. Макчесней рассматривает влияние концентрации масс-медиа в нескольких глобальных корпорациях как негативное явление, угрожающее демократическим основам американского общества{101}.

В трехтомном исследовании американского социолога М. Кастеллса «Информационная эра: экономика, общество и культура»{102} представлена картина мира с глобальной экономикой и международным финансовым рынком, функционирование которого привело к формированию метасистемы, принадлежащей даже не элитам национальных государств, а безличным и виртуальным электронным импульсам, в манипулировании которыми принимают участие многочисленные игроки с непредсказуемыми поступками. Эта новая мировая экономика создала новое — сетевое — общество, где место традиционной культуры заняла культура реальной виртуальности. В этой информационной галактике массовые коммуникации, особенно телевидение, стали ареной политической борьбы, от захвата и освоения которой зависят победы на выборах, в военных и политических кампаниях. Современные концепции информационного общества и глобальных процессов трансформации сводятся к тому, что прогноз развития человечества на следующее столетие дать практически невозможно{103}. Исследования Кастеллса, шотландского ученого Б. Мак-Нейера{104}, американского специалиста Ф. Вебстера примечательны, прежде всего, тем, что помогают взглянуть на события в России в контексте нового миропорядка, уйдя от идеологически ограниченного детерминизма посттоталитарного переходного периода.

Важной тенденцией, которая проявилась в последние годы как результат интенсивной реализации научно-исследовательских проектов, раскрывающих структуру и механизм политической цензуры, является использование этих знаний для решения конкретно-исторических задач. Типичной, на наш взгляд, является диссертация Л.А. Молчанова «Газеты России в годы революции и гражданской войны (октябрь 1917–1920 гг.): Опыт комплексного исследования»{105}, в которой специальная глава посвящена особенностям функционирования военной цензуры. Значительное место занимает анализ цензурного фактора в докторской диссертации М.П. Мохначевой, посвященной специфической области российской журналистики XIX в. — научно-исторической{106}. По нашему мнению, особый интерес к цензуре XX в. и та роль, которую она занимала в том числе и в научно-издательской деятельности, привлекли внимание автора к Цензурному комитету и его влиянию на наукотворческую деятельность. Однако и это наиболее характерно для диссертации Л.А. Молчанова, цензура рассматривается в лучшем случае как институт государственной власти, но не как политико-идеологичская система, имеющая закономерные структурно-функциональные особенности. Отсюда и размытость таких основополагающих понятий, как военная цензура и идеологический контроль{107}.