— От пупка иль от мошонки, от мошонки до пупка ль… — и наконец, отчаявшись найти точку приложения тесака, бросил его на пол: — Нет, ну вы только подумайте, до чего же довели страну!

Господи! Да от кого я это слышу!..

Только теперь я понял, для чего Ося пригласил меня — и в тот раз на ужин, и сейчас к себе домой. Я первый среди многих, на мне собираются проверять новую методику. А ну как всё закончится трагическим исходом? Нет, с такими мне не по пути — уж это точно! Мало того, что собираются принудительно прочищать мои мозги — а для чего ещё нужны эти их черви-зонды? — так ещё и разрежут, выпотрошат, а потом на меня же все свои неудачи спишут. Скажут, мол, народ до понимания того, в чём его безмерное счастье заключается, так и не дорос. Так и не оценил предложенную ему кучу всяческих свобод и клятвенное обещание повсеместного обжорства. Да лопайте вы сами, если уж на то пошло! Только, желательно, чтобы где-нибудь подальше от меня. По крайней мере, тогда настал бы конец моим мытарствам и Осиным манипуляциям над моим несчастным пузом.

Был бы он и вправду меценатом, благодетелем, я бы ещё подумал, оценил возможные последствия, но в нынешних, весьма прискорбных обстоятельствах мне ничего другого не оставалось, как выбрать самый радикальный путь. И вот пока Ося в поисках то ли подходящего инструмента, то ли источника для пополнения моральных сил бродил по комнате, задумчиво что-то теребя в затылке, я изловчился, пнул волосатую ассистентку ногами в грудь, которая потными сиськами маячила на дисплее, свалился со стола на пол, затем недолго думая встал на четвереньки и пустился на утёк. А там уж, с ходу протаранив дверь, скатился вниз по лестнице до самого выхода из дома.

Глухая ночь раскрыла мне свои объятья. А кусты жасмина под окном позволили соорудить нечто вроде юбочки — ну не идти же до дома голышом! К счастью, добряк-таксист довёз меня, что называется, в кредит, а я потом уже деньги перевёл ему на банковскую карту.

Глава 6. Ведьмин круг

А не подать ли мне на Осю в суд? Скажем, за попытку изнасилования в особо извращённой форме. Такая мысль нередко возникает, когда сталкиваешься с явной несправедливостью, а тут и вовсе чёрт-те что — ну разве допустимо так издеваться над законопослушным гражданином? Только ведь у него и мэр наверняка в друзьях, и адвокатов уйма. Вместо ответа на вопрос расскажу ещё одну реальную историю — если кто-то сомневается, могу ознакомить с документами. А началось с того, что в дом, расположенный в двух минутах ходьбы от Патриаршего пруда, осенью 2005 года пришли незваные гости. Сразу с порога заявили:

— Ваш дом старый, уже полсотни лет стоит без капитального ремонта, вот-вот может развалиться. Так не хотите ли переехать в новую квартиру, скажем, в Бирюлёво или в Бутово?

Все жильцы единодушно отказались — привыкли жить на Большом Козихинском, здесь и людей, знакомых с детства, много, а в получасе ходьбы Большой театр, не говоря уже о ГУМе, ЦУМе. К тому же дом хоть и довоенной постройки, но кирпичные стены едва ли не в метр толщиной, а перекрытия из лиственницы в идеальном состоянии, недавно проверяли. Это и понятно — дом строили для приезжих специалистов из Германии, а они не станут жить в какой-нибудь халупе.

Прошёл всего лишь месяц, и вот каждого жильца приглашают в суд — якобы дом в аварийном состоянии и непокорные жильцы подлежат принудительному выселению. Двое сразу сдались, а остальные решили побороться, ну вот и я… А дело в том, что в доме жили моя мама и сестра, да и я обитал там много лет, пока не купил себе квартиру на юго-западе Москвы. Так что собрался защищать не только близких мне людей, но и в каком-то смысле своё прошлое.

Для начала изучил жилищное законодательство, прочитал Гражданский и Гражданско-процессуальный кодексы, Конституцию, ознакомился с аналогичными делами, прошерстив весь интернет, и только после этого стал разбирать то, что прислали из Департамента жилья ЦАО города Москвы. Иск был основан на распоряжении Валерия Шанцева, тогдашнего заместителя мэра Москвы Юрия Лужкова — там было чёрным по белому написано: выселить с предоставлением квартиры в указанном районе, то есть где-то на окраине Москвы. Сразу стало ясно, что на лицо два грубых нарушения: во-первых, выселение оформляется постановлением московского правительства, что предполагает кое-какое обсуждение и дискуссию, а во-вторых, в законе прописана альтернатива, то есть выплата выселяемым гражданам стоимости их жилья, чтобы могли самостоятельно купить себе квартиру в любом районе.

Обнаружив эти «неувязки», решил судиться со всеми — с Департаментом жилья ЦАО, с префектурой ЦАО, которая приняла решение о выселении на основе «писульки» Шанцева, ну и конечно же с правительством Москвы. Первым делом предстояло отбиться от иска Департамента жилья, и более того, опровергнуть все их аргументы — для этого я подготовил возражение из восьми пунктов. И что удивительно, сработало — на суде представитель департамента имел бледный вид, что-то лепетал невнятно, а мне предоставилась стопроцентная возможность добиться признания иска незаконным. Однако в это время сестра вела переговоры с департаментом по поводу предоставления жилья не в Бутово, а в другом районе, где-нибудь поближе к центру города, так что отклонять иск не имело смысла — надо было только убедить чиновников, что с нами шутки плохи. Рассмотрение дела по моей просьбе отложили, а дальше начинается самое интересное.

В Таганском суде должны были рассмотреть мой иск к префектуре ЦАО. И вот сижу у двери зала заседаний, вид у меня вовсе не воинственный, скорее удручённый, поскольку выступать с иском против префектуры — это же совсем не то, что уличить юриста Департамента жилья в бездарности. И тут мимо проходит судья, обращается ко мне:

— Это по вашему делу будет слушание?

— Да.

— Ну что ж вы приуныли? Сейчас во всём разберёмся, и нечего переживать.

Судья прошёл в зал заседаний, а я сижу в предбаннике и жду. Через некоторое время из зала выходит тот самый судья и уже не глядя на меня куда-то направляется чуть ли не бегом — судя по всему, вызвали к начальству. Жду полчаса. Дальше рассказывать не буду — зачем, если во время заседания судья моих аргументов словно бы не слышал. Единственное, чего удалось добиться — дело отложили до завершения слушаний по моему иску к правительству Москвы, которые должны были