Не дожидаясь, пока его зажмут в клещи, Туран достал из кобуры пистолет, глубоко вдохнул и метнулся к груде стеллажей неподалеку, стреляя на ходу.

Ему ни разу не доводилось вести огонь с двух рук да еще и по движущимся целям – он выпустил шесть или семь пуль, но попал только дважды. Зато в него не попал никто, лишь одна пуля взвизгнула над самым ухом, а вторая чиркнула по плечу, надорвав рубаху.

Тела вокруг костра, перевернутые стеллажи, заляпанный кровью пол… Возле лестницы на другой стороне зала лежал на боку длинный стол. Голова в соломенной шляпе показалась над ним лишь на миг, но Туран заметил.

Те, кого не зацепило осколками и горючей смесью, попрятались за колоннами. Чеченя опять выкрикнул приказ, несколько человек выскочили из укрытий в тот момент, когда Туран достиг стеллажей. Он выстрелил наугад и прыгнул за баррикаду.

Там, обхватив себя за плечи, сидела женщина. Татуировка на лице, короткое платье… девка из Харькова. Глядя на Турана безумным взглядом, она отшатнулась, когда он оказался рядом.

– Не шевелись! – велел он.

Женщина часто закивала. Туран выглянул из-за баррикады – бандиты приближались. В револьвере оставался один патрон, в пистолете два. Сунув оружие в кобуры, Туран сорвал с перевязи гранату, перебросил через баррикаду, сразу за ней – вторую, немного левее, и потом третью, последнюю, – правее. От взрывов задрожал пол, баррикада просела. Туран достал пистолет, выхватил револьвер и поднялся из-за укрытия.

Но выстрелить не успел, потому что прямо на него через груду обломков прыгнул человек, единственный, кому удалось добраться до стеллажей. Бандит опрокинул Турана на спину, ремень четырехствольного ружья соскользнул с плеча, приклад уперся в лопатку. Противник занес кинжал, Туран задергался, пытаясь сбросить его с себя. Это спасло ему жизнь – кинжал опустился возле уха, высек искру из пола. Перехватив жилистое запястье и вытащив нож, Туран резанул бандита по лицу, вспорол щеку и сразу ударил еще раз – клинок мягко вошел под подбородок.

Противник упал на бок, держась за горло. Рукоять ножа торчала между пальцами. Женщина завизжала.

На другом конце зала Макота, вскочив из-за стола, побежал к лестнице. Туран поднял ружье Назара. Выпрямился, нащупал все четыре спусковых крючка и поймал в прицел спину атамана.

Рядом громыхнул выстрел, пуля ударила в правый бок, жаркой волной накатила боль. Он отступил на шаг, но ружье не опустил.

Макота достиг лестницы. Краем глаза уловив движение неподалеку, Туран рывком повернул ружье к Чечене, появившемуся из-за колонны с обрезом в руках. Выстрелил из одного ствола и сразу направил оружие на атамана, который взбегал по ступеням.

Палец дернул спусковые крючки.

Пули попали в спину. Макота упал, вскочил и помчался дальше. Туран вскрикнул. Атаман перепрыгнул через несколько ступеней и пропал из виду.

Руки выпустили бесполезное ружье. Пистолет и револьвер валялись у стеллажей. Надо догнать Макоту. Теперь придется подниматься за ним на верхние этажи, искать по всему Дворцу… Мысли путались, звуки стали глухими, далекими. Туран неловко повернулся, прижав ладонь к ране на правом боку, побрел к револьверу, который лежал ближе. Услышав шаги, кинул взгляд через плечо – раненый Чеченя ковылял следом. Порученца шатало, по стянутому повязкой плечу текла кровь. В руках у Чечени был обрез, но почему-то бандит не стрелял, может, кончились патроны.

Туран добрался до револьвера. Хотел наклониться, чтобы поднять, но понял – упадет. Присел на корточки. Блеклые пятна ползли перед глазами, в ушах шумело.

Пальцы нащупали оружие, но рукоять выскользнула. Атаман жив! Это несправедливо… Но Борис Джай-Кан, покойный отец, говорил, что теперь уже справедливости не осталось в мире. Шаги рядом. Голос Чечени. Туран крепче ухватил револьвер, приподнял – оружие казалось очень тяжелым – и попытался развернуться на полусогнутых ногах. Он не убил Макоту! И теперь уже не убьет, все кончено, он проиграл.

Чеченя встал над ним.

Руку с револьвером тянуло вниз. Надо поднять повыше, упереть ствол в живот бандита и…

Порученец ударил его обрезом по темени, и Туран Джай упал.

– И сколько наших он положил?

– Ну, сам-то он никого не убил, тока ранил.

– Как это – не убил? – ощерился Макота. – Ты чё несешь? Я скольких людей лишился! А если б он в меня попал, в ноги или в голову? Куртку мне испоганил, как вот тебе сапоги!

Атаман был серьезен, и это больше всего пугало Чеченю, который привык к неизменной улыбке хозяина.

– Так то ведь гранатами, – промямлил порученец.

– Ну так и чего? Гранаты кто, птичка бросала? Все одно – это он их укокошил. Сколько? Пять человек, семь?

– Восемь, – сказал Чеченя. – Или девять.

Он усердно щупал раненое плечо и припадал на ногу, всячески показывая хозяину, что геройски сражался и пострадал. Макота пристально глядел на помощника, кривя губы. Тот явственно представил, как хозяин достает пистолет и – хлоп! – пуля врезается промеж глаз славного Чечени. Срочно надо было что-то придумать, и порученец воскликнул:

– Зато грузовик его цел! «Панч» этот, а? Ты ж хотел его.

– Кабина смята, – уточнил атаман.

– Ну так и чего? Это нестрашно, отрихтуем.

– Лобовуха разбита.

– Да не важно! – воодушевился Чеченя, заметив, что при упоминании бронированной фермерской махины лицо Макоты разгладилось. – Стекло заменим, дверцу поправим. Зато твой он теперь! Там такие колеса, я глядел – мощь! В нем и по пустырям можно будет, и по пустыне, по самым зыбучим пескам – не завязнет!

Перевалило за полдень, на первом этаже Дворца убрали, хотя на полу еще остались подпалины. В зале лежали раненые, над ними хлопотали женщины и Карл, лекарь клана. Остальных бойцов Чеченя с утра пораньше пинками выгнал на дежурство вокруг Дворца. К тому же надо было припугнуть обитателей ферм. Вот же какую заваруху устроил шакаленок Бориски-фермера!

– Жив он? – спросил Макота.

– Жив, жив! Но сдохнет, конечно.

– Я т-те сдохну! – Атаман сунул Чечене под нос пухлый кулак. – Веди к нему.

– Слушаюсь! – заорал порученец, обрадованный, что опасность миновала. – Наверх давай, хозяин. Я его в зале, где мутанты, приказал кинуть.

На втором этаже Дворца рядом со складами был особый зал, поменьше, чем внизу, но тоже вместительный. Потолок в нем подпирали железные колонны. Раньше между ними размещались стеллажи с товарами, сейчас к стоякам были прикованы два трофейных раба-гладиатора и Туран Джай.

Макота оглядел пленных, и настроение его улучшилось.

Гладиаторы – здоровенные, кривоногие и горбатые, обученные для боев мутанты. Низкие выпуклые лбы нависают над темными глазками, изо ртов торчат подпиленные клыки. Носы вроде собачьих – черные, влажные, с вывернутыми ноздрями. Вместо одежды грязные тряпки на бедрах да железные обручи на волосатых шеях. Обручи соединяют со стояками толстые цепи. Не зря охрана каравана, ограбленного Макотой, оказала такое яростное сопротивление. На мутантов этой породы охотились у Восточного фронтира, на границе с областью, захваченной некрозом. Пойманных детенышей усмиряли в харьковских стойлах и обучали нехитрому ремеслу смертников.