Сеньора замолчала и, казалось, наслаждалась нашими удивленными лицами. Странно, что она так подробно рассказывала эту историю двум совершенно незнакомым людям.

– После того как индеец показал испанцу сокровище в кургане… – Женщина снова на миг замолчала, искусно подогревая наш интерес, а потом продолжила: —…Индеец сказал, что дал ему только «мелкую рыбешку», peje chica, но когда-нибудь даст «большую рыбу», peje grande. Вижу, последнюю часть истории вы уже знаете.

– Да, я кое-что слышал об этом, – признался Кеннеди. – Но предпочел бы узнать все как можно точнее из ваших уст, а не полагаться на домыслы досужих болтунов.

Его собеседница загадочно улыбнулась:

– Вы наверняка знаете, что peje grande – не обычное сокровище. Это храмовое золото. Некоторые храмы были буквально облицованы массивным чистым золотом, и оно, как и то, что было захоронено в уака, считалось священным. Мансиче, верховный правитель, наложил на храмовое золото проклятие. Он наложил его на каждого индейца, который о нем расскажет, и на каждого испанца, который о нем узнает. Проклятие лежит на этом сокровище – даже на поисках священного «Золота богов». Это одно из самых ужасных проклятий, когда-либо произнесенных человеком.

Сеньора все больше понижала голос. Да, она была образованной женщиной, светской женщиной, умной женщиной, но в ее душе, похоже, притаились языческие верования, примитивные чувства и древние страхи… Она и вправду считала проклятие Мансиче на «Золоте богов» реальным, а само золото – смертоносным, как яд для стрел. А может, она просто всеми силами старалась внушить нам, что проклятие существует?

– Каким-то образом, – негромко продолжала она, – тот испанец, предок дона Луиса Мендозы, прознал о секрете «большой рыбы». И что, по-вашему, произошло потом?

– Что? – нетерпеливо спросил Крэг.

– Он умер! – провозгласила перуанка, устремив на сыщика взгляд своих изумительных глаз, в которых горело торжество. – Его заколол один из людей племени Чиму. Кинжалом, на котором, как я слышала, были письмена, скрывавшие тайну сокровища.

В стародавние времена из нее могла бы получиться отличная жрица языческих богов. А теперь… Была ли она чем-то большим, нежели просто умной актрисой?

Откинувшись на спинку кресла, сеньора де Моше добавила:

– Племя Чиму – мое племя… Моя семья. – И снова пауза, после которой она медленно продолжила свой рассказ: – Несколько веков местонахождение «большой рыбы» было тайной и оставалось тайной до наших дней… По крайней мере, так было, пока кто-то из белых людей не познакомился с моим братом в Перу. Этого белого человека интересовали наши предания, интересовал кинжал. Не знаю доподлинно, что и как произошло, но брат начал медленно сходить с ума… И наконец заговорил о сокровище. О тайне, о которой молчали целые поколения наших предков. О священном «Золоте богов». А потом кинжал с письменами, передававшийся в нашем роду из поколения в поколение, хранителем которого был мой брат, таинственно исчез. Не знаю, как он попал в руки профессора Нортона. Но, как бы то ни было, проклятие последовало за кинжалом. После того как брат выдал секрет кинжала и потерял его, рассудок окончательно его покинул. И он бросился в озеро Титикака.

Голос женщины драматически прервался.

Я затаив дыхание следил за историей спрятанного сокровища, кинжала инков и длинной цепи трагических смертей.

– А теперь здесь, в Нью-Йорке, погиб ужасной смертью сеньор Мендоза! – воскликнула перуанка. – Я не знаю, и никто не знает, проник он в тайну золота или нет. Должно быть, сам он решил, что проник. И вот дона Луиса убили в собственном доме. Вы поняли, не так ли? Это мой ответ на ваш вопрос об участии в «рискованном предприятии». Нужно ли мне еще говорить о проклятии Мансиче? Стоит ли, зная все это, тратить силы на поиски «Золота богов»?

Да, я окончательно убедился: она верит в проклятие.

Мне припомнились выведенные печатными буквами предупреждения, посланные Нортону, Лесли, Кеннеди и мне. Как знать, может, это все-таки не пустые угрозы? Какова вероятность того, что их разослал просто безобидный оригинал? Их вполне мог написать человек, считающий своим моральным долгом вершить отмщение во славу языческих богов. Я не был суеверен, но здраво оценивал ситуацию и не исключал возможности, что некий фанатик, считающий, что исполняет волю божества, решит стать орудием священной мести. Если кто-нибудь попытается воплотить в жизнь угрозы, высказанные в четырех записках, – что тогда может произойти?

Сеньора де Моше внимательно наблюдала за нами, подмечая, какой эффект производит на нас каждое ее слово.

– Знаете, люди всегда полагали, что сокровище спрятано в одном из больших холмов недалеко от Трухильо, – сказала она. – Кажется, такие холмы называют у вас курганами. Многие пытались искать в том кургане, но тщетно: поиски приходилось прекращать из-за ужасных песчаных оползней.

– Если место тайника так точно известно, странно, что никто до сих пор не наткнулся на него, – заметил Крэг.

Перуанка покачала головой:

– Не точно, далеко не точно. Холм большой. Многие искали, где именно надо копать. Некоторые ищут и по сей день. Если такое место найдут, там, скорее всего, проделают тоннель, который укрепят балками, чтобы не дать песку осыпаться. Не знаю, как будет лучше – копать или бурить, я не горный инженер. Знаю только, что в конце тоннеля людей будет ждать баснословное сокровище… и кое-что еще.

Наша собеседница не сказала этого прямо, но в ее зловещем тоне слышалась непоколебимая уверенность в том, что любая попытка завладеть «Золотом богов» обречена на неудачу, что святотатцев покарает злой рок.

Я видел, как глубоко она переживает случившееся с братом – его невольное предательство древнего священного секрета, его трагическую судьбу после того, как он утратил кинжал. А теперь сеньора всячески намекала на то, что гибель Луиса де Мендозы – результат проклятия Мансиче. Локвуд говорил, что они с доном Луисом готовились осуществить в Перу какие-то грандиозные планы, исполнению которых помешала смерть. Если эти планы касались «Золота богов» – откуда они узнали, где хранится сокровище? Додумались ли партнеры до этого опираясь на собранные по крупице факты, или расшифровали почти не различимые знаки на кинжале?

Потом я подумал об Уитни, о том, с какой уверенностью он говорил, что сможет определить местонахождение клада. По его словам, он получил нужные сведения от каких-то индейцев – но так ли это? Вдруг этот человек имеет отношение к пропаже кинжала и прочим темным делам?

Мой взгляд упал на стол, заваленный книгами, и я стал читать названия на корешках. То были работы по горной инженерии – специальности Альфонсо. Хозяйка увидела, куда я смотрю, и в ее глазах появилось отстраненное, мечтательное выражение.

– Надеюсь, вы понимаете, что настоящие перуанцы никогда не будут рыться в курганах в поисках спрятанных сокровищ, – сказала она. – Даже располагая таким огромным подспорьем, как познания в горном деле. Для нас подобное занятие – кощунство. Это золото не было нашим. Часть его принадлежит душам усопших. Но самое большое сокровище – собственность богов. Золото, которое покрывало стены храмов, священно. Нет, мы ни за что бы к нему не прикоснулись!