того военного значения, какое было у регулярных армейских воинских частей и подразделений внутренних войск. Но включенные в состав группировки для действий в Грозном чеченцы, по мнению высшего военного и политического руководства, могли сыграть важную пропагандистскую роль. Таким образом, удавалось показать всему миру, что в освобождении Чечни от бандитского отребья участвуют и местные жители.Проверка домовладений Бислан Гантамиров

Ополченцев в то время не зря называли гантамировцами — главным идеологом создания и организатором этих отрядов, которые иначе называли также чеченской милицией (в середине января 2000 года эти отряды, наконец, получили официальный статус — они были включены в состав российского Министерства внутренних дел, с них, по сути, началось формирование новых республиканских органов внутренних дел), выступил Бислан Гантамиров — яркая, но в то же время противоречивая, как и вся российская политика 1990-х годов, фигура. Достаточно сказать, что он к моменту начала контртеррористической операции в Чечне отбывал наказание по уголовной статье. Его арестовали в Москве 4 мая 1996 года по обвинению в хищении бюджетных средств в особо крупных размерах, которые были выделены для восстановления экономики Чеченской Республики. Во время первой чеченской кампании Гантамиров активно выступил на стороне российских войск, в 1995 году стал мэром Грозного, чуть позже — вице-премьером чеченского правительства. 28 апреля 1999 года суд приговорил его к шести годам лишения свободы с конфискацией имущества.

В начале ноября 1999 года ряд общественных организаций обратились к Президенту России Борису Ельцину и председателю правительства Владимиру Путину с просьбами пересмотреть несправедливое, по их мнению, уголовное дело против Гантамирова. Указанные организации считали, что он по-прежнему пользуется уважением у самых широких слоев чеченского населения и может стать лидером движения возрождения Чечни в составе Российской Федерации. Естественно, российское политическое руководство, начав операцию по освобождению Чечни от масхадовского режима и борьбу с терроризмом на Северном Кавказе, активно искало среди чеченцев того человека, который мог бы сплотить народ вокруг себя, тем самым лишив Масхадова опоры на местное население. Наученные горькими уроками первой чеченской кампании руководители государства победу в нынешней контртеррористической операции тесно увязывали не только с военными действиями, но и с борьбой за умы и сердца чеченцев. Гантамиров, последовательно занимавший антидудаевскую и антимасхадовскую позицию, видевший Чечню как неотъемлемую часть Российской Федерации, как нельзя кстати подходил на роль лидера чеченского ополчения. Его хорошо знали в республике, он обладал необходимым авторитетом.

5 ноября 1999 года Гантамиров был выпущен на свободу и с большой энергией принялся за создание групп ополченцев, выступивших на стороне российских войск. В декабре он был назначен заместителем полномочного представителя Правительства РФ в Чеченской Республике.

Ополченцы, многие из которых ранее служили в чеченской милиции, после вывода российских войск из Чечни и прихода к власти Масхадова вынуждены были срочно выехать из республики. В масхадовско-басаевской Чечне им грозила реальная опасность физического уничтожения, ведь пришедшие к власти экстремисты организовали настоящую охоту на всех местных жителей, кто сотрудничал в 1995–1996 годах с российскими властями, а уж тем более служил в республиканских органах внутренних дел, прокуратуре, ФСБ.

До начала грозненской операции гантамировцы успели принять участие в освобождении Гехи-Чу, Урус-Мартана и ряда небольших населенных пунктов на западе Чечни. Однако их первым серьезным делом должен был стать штурм чеченской столицы.

Вот какое впечатление об ополченцах осталось у генерал-лейтенанта Владимира Попова, назначенного от Объединенной группировки войск (сил) курировать новую чеченскую милицию[13]:

“В декабре 1999 года командование группировки поставило задачу: вылететь с группой офицеров в район Ачхой-Мартана и приступить к формированию отрядов ополчения Бислана Гантамирова. Вторая задача — обучить ополченцев основам ведения общевойскового боя. Основной отряд в то время насчитывал 100 человек. Не скрою, для меня это оказалось полной неожиданностью.

В большинстве своем многие из них в 1995–1996 годах служили в милиции Грозного. С выводом наших войск из Чечни ушли и они. Когда же стало известно об освобождении Гантамирова и его планах, изгнанники устремились в Чечню — из Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Ставропольского края, Волгоградской области и даже из Москвы.

Бислан ждал моего прибытия, но… не выдержал и помчался “на часок” громить ваххабитов в родном селе Гехи. Их оказалось много, бой длился пять часов. Полностью была разрушена и сожжена родовая усадьба Гантамировых. Кстати, перед боем ваххабиты связались с Хаттабом и спросили, что им делать с Гантамировым. Тот ответил: уничтожить. В бою один ополченец погиб, а над вторым, раненым, бандиты зверски надругались. А с Бисланом мы встретились лишь под утро, обнялись и расцеловались.

Он призывал освобождать села Урус-Мартановского района, говорил, что люди нас поддержат. Еще попросил наладить управляемость подразделениями. Как выяснилось, группы до пяти человек были мобильны и действовали слаженно, “вольница” же начиналась в группах по 10 и более человек. Так что начали мы с организационных задач — подбирали, назначали командиров отделений, взводов, рот. По сокращенной программе шло слаживание подразделений и обучение личного состава основам ведения общевойскового боя. Командиры научились оценивать обстановку, уяснять полученные задачи, принимать решения, отдавать боевые приказы. По сокращенной программе и тоже в бою шло обучение основам маскировки, ведения визуальной разведки, инженерного дела.

При освобождении Урус-Мартана гантамировцы шли впереди, были, что называется, глазами и ушами наших войск. Они знали город, хорошо в нем ориентировались, оперативно давали целеуказания для артиллерии. Кстати, наши совместные действия оказались сильным психологическим ударом для ваххабитов.

Конечно, у наших войск сначала было к ним чувство недоверия. Видел я и то, как душевно страдали от нашей недоверчивости сами милиционеры. Но так продолжалось недолго — до первого совместного боя. В этом смысле многого стоит слова Бислана: “И армия, и мы чувствуем себя боевыми товарищами, друзьями н братьями по оружию”.

Но вернемся к замыслу предстоящей операции. В Грозном войска и другие силовые подразделения должны были провести поисково-разведывательные мероприятия в районах и по рубежам, указанным командованием группировки особого района. Предполагалось предварительное нанесение по этим районам артиллерийского и авиационного поражения.

Сразу следует оговориться, что разработанная тактика, ясная и гладкая на бумаге, в реальной жизни существенно менялась. Причины были простыми — сопротивление боевиков, хорошо подготовленных и