– Ты мне хочешь что-то сказать? – уже откровенно вспылил Соболев. – Тогда говори прямо, нечего тут нагнетать.

– Я хочу, чтобы ты понял, – спокойно выпуская дым, сказал Михалыч. – Инструкции, они ведь не просто так написаны. Почему, ты думаешь, нельзя ездить пьяным? Или почему нельзя курить на заправке? Потому что эти правила написаны кровью. Наши тоже ей написаны. К сожалению, в любой работе, где фигурирует жизнь людей, опыт – это море крови.

– Хочешь сказать, это я её убил?

– Нет, её убил холодильник. Несчастный случай. К слову, нас там не было, когда это случилось, значит, мы инструкции не нарушали. Но на самом деле мы знаем, что это формализм. И на самом деле ты навсегда запомнишь, почему нельзя нарушать инструкции.

Валерий Игоревич был очень убедителен. Он кричал лозунги, приводил доводы, чуть ли не топал ногами. В таком состоянии Соболев его ещё не видел и чувствовал себя виноватым. Но виноватым не перед шефом, а перед своим коллегой Михалычем. Тряся какими-то инструкциями и правилами, директор доносил вполне определённый месседж – Михалыч уволен. На взгляд Соболева, речь руководителя была чересчур эмоциональной. В ней присутствовало много лишних оценок работы увольняемого сотрудника и его личных качеств. Не сказать, что Казанцев был совсем не прав. Михалыч действительно в последнее время злоупотреблял алкоголем, часто опаздывал и подводил коллег. Но всё равно он был лучшим триггером во всей конторе, и Соболеву казалось несправедливым, что его увольняют вот так.

– За расчётом придёшь в пятницу! – крикнул в спину уходящему из кабинета Михалычу директор. – Это же надо, он мне ещё трудовой инспекцией угрожает! Умник, блин. Елена, прямо сейчас идите, сделайте приказ на его увольнение.

– А ты, Кирилл, посиди, – остановил он поднявшегося со стула Соболева. – Мы ещё не закончили.

Соболев сел на место. Он понимал, что случай в магазине должен аукнуться и на его работе. Валерий Игоревич дождался, когда секретарь вышла, и тихим голосом обратился к Кириллу:

– Теперь твоя очередь.

– Мне тоже писать заявление? – уточнил Соболев.

– А как же, – усмехнулся директор, – как же я без заявления тебя переведу на вышестоящую должность? Ты только не тяни. Нельзя предприятие оставлять без старшего мастера.

– Я не понял, – удивился Кирилл, – вы меня повысить хотите?

– Как будто не о том речь шла намедни, – вздернул брови Валерий Игоревич. – А теперь и повод появился. Старший мастер давно нарывался. Это просто была последняя капля.

– Но он же тут ни при чём!

– Как это ни при чём? – наигранно удивился директор. – Он был на смене, где погиб человек.

– Я тоже был, – напомнил Соболев.

– Но он был старшим в смене, и значит, должен нести всю ответственность.

– Но его даже в магазине не было, – возмутился Соболев. – Это я виноват, что не выгнал ту женщину.

– Так в том-то и дело, что его не было внутри. Понимаешь, Кирилл? Это он должен был решить вопрос в сложной ситуации. Он, как старший смены и старший мастер, должен был вызвать полицию и эвакуировать на хрен эту полоумную. А он мало того, что был пьян на смене… Не спорь, это подтверждается справкой из полиции. Так ещё и работников своих отправил на потенциально опасный объект без страховки. А если бы там девочку твою порезало? Эту… как её… Оксану. Что бы ты тогда сказал?

– Откуда он мог знать, что так случится? Наши же датчики не фиксируют смерть. Да и разрушения никакого не должно было быть. По отчётам, мы смотрели, там проводка горела.

– Понималось бы тебе, что фиксируют наши датчики. – Валерий Игоревич отвёл взгляд.

– Что вы хотите сказать? – удивился Соболев.

– Знаешь, – отмахнулся директор, – кое-чего ты всё-таки не понимаешь просто потому, что у тебя нет соответствующего допуска. И ты не видишь всей картины.

– Что я не вижу? – напрягся Соболев.

– А вот на тебе ручку, бумажку. Пиши. Хочешь больше знать – бери на себя больше ответственности.

Соболев замер с ручкой в руках. В нём боролись сразу несколько желаний. Первое – швырнуть эту ручку в лицо директору и послать всё к черту. Михалыча уволили фактически из-за него, женщина в магазине погибла из-за него. А теперь ещё выясняется, что, проработав тут более десяти лет, он чего-то не знает. Он, каждый день подвергающий себя опасности, который сто раз мог погибнуть в пожаре, от удара током или просто оказаться под завалами какого-нибудь ветхого дома, – работает вслепую. И зачем вся эта секретность? Соболев понял, что очень хочет знать. Он взял ручку и стал писать заявление на повышение.

– Молодец, – похвалил его Казанцев, – я рад, что в тебе не ошибся.

* * *

В мастерской слышался тихий мат и висел затхлый запах сигаретного дыма. Триггеры не покинули контору сразу после окончания смены. Они старались как-то поддержать уволенного старшего мастера, ругали начальство и, как обычно, власть. Михалыч молча курил, казалось, вполуха выслушивая причитания коллег, но сразу оживился, когда в мастерскую зашёл Соболев.

– Отойдём, – позвал Михалыч в свой бывший кабинет.

Соболев кивнул и пошёл за старшим мастером. Кабинет Михалыча только так назывался. Больше он был похож на склад ненужных и сломанных вещей. У стены валялись порванные шланги, старые костюмы. В углу стояла какая-то ржавая бочка, а единственный стол был завален мелкими металлическими деталями непонятно от чего.

– Предложили моё место? – с ходу спросил Михалыч.

– Как ты узнал? – удивился Соболев.

– Да он давно собирался меня менять, а ты ему почему-то нравишься. Это все заметили.

– Я как-то не старался, – пожал плечами Соболев.

– Это понятно, – кивнул Михалыч. – Ты не думай, я не предъявлять тебя позвал. Просто предупредить хочу.

– Предупредить?

– Да. – Михалыч подошёл к двери кабинета и закрыл её плотнее. – Этот жук новый совсем не прост. Ты не думай, это не потому, что он меня уволил. Скорее наоборот, он меня уволил, потому что понял, что я его раскусил.

– Ты о чём?

– Не думал, как такой молодой оказался в должности руководителя областного предприятия? Мы же подчиняемся только центру, у нас директора прям оттуда назначают. А тут надо же, пацан, чуть за тридцать, вдруг получает такую ответственность.

– Ничего удивительного, – возразил Соболев, – кумовство сплошь и рядом.

– Ты просто не понимаешь, – опустил голову старший мастер. – Ну ничего, со временем поймёшь, о чём я. Здесь не бывает случайных людей. Детей или жён. Тут другой уровень ответственности. Просто поверь, если молодого назначают, то это может значить только две вещи: либо нужен козёл отпущения на этом участке, либо он вундеркинд. И знаешь, на вундеркинда он совсем не похож.