— Подождите, сначала я заберу станок, а уж потом можете заниматься своими делами.

Жаккард прокашлялся.

— Госпожа Стаффорд, я должен вам кое-что сообщить, — пробормотал он. — Видите ли, в Брюсселе произошло… э-э… небольшое недоразумение.

— Какое еще недоразумение?

— Несмотря на то что в наших ведомостях указано, что вы оплатили полную стоимость заказа, прислали только половину станка. Мы немедленно сделаем запрос, и, заверяю вас, недостающая часть обязательно прибудет в первую среду ноября.

— Значит, придется ждать еще целый месяц? — огорченно воскликнула я.

Госпожа Брук злорадно фыркнула:

— А что вам еще остается делать?

— Я заберу первую половину станка сегодня, — заявила я.

Грегори позвал каких-то трех мужчин и распорядился, чтобы они приготовили станок к транспортировке.

Но тут снова вмешалась госпожа Брук:

— У этих людей есть дела поважнее. Вы разве не слышали, приезжает сам сэр Фрэнсис? Как можно тратить драгоценное время, обслуживая эту девицу?

Грегори не решился спорить с женой своего начальника.

— Сожалею, госпожа Джоанна, но сегодня у нас все люди заняты.

— Тогда выдайте мне станок, мы заберем его сами! Обойдемся без вашей помощи! — потребовала я, а Беатриса энергично закивала.

На несколько секунд в помещении повисла полная тишина, а потом со всех сторон раздался громкий смех. Артур, не понимая в чем дело, тоже рассмеялся.

— Не вижу ничего смешного! — возмутилась я. — Немедленно покажите, где лежит мой станок. Я оплатила заказ, и вы не имеете права не выдать мне его.

Грегори примиряюще поднял обе руки и проговорил:

— Пожалуйста!

Меня провожал сам Жаккард. Станок лежал на складе, в самом углу, в одной куче вместе с предметами, принадлежащими королю: кирпичами и черепицей, камнями, гвоздями, канатами и изразцами. Он был накрыт каким-то одеялом. Голландец молча наблюдал, как мы с сестрой Беатрисой тщетно пытаемся сдвинуть с места деревянную раму.

Этот человек представлял для меня загадку. Я знала, что он прибыл в Англию вместе с большой группой немцев, приглашенных ко двору архиепископом Томасом Кранмером, а потом каким-то образом втерся в доверие к Генриху и получил это место. Интересно, почему этот молодой протестант вдруг решил заниматься поставками материалов для строительства королевского дворца?

«Господи, о чем я думаю, мне сейчас станок тащить надо. Эх, до чего же он здоровый и тяжеленный, а ведь здесь всего только половина квадратной рамы. Боюсь, далеко мы с сестрой Беатрисой его не унесем».

— Позвольте пожелать вам удачи, — галантно проговорил Жаккард.

Не глядя на него, я с помощью подруги приподняла станок, и мы кое-как потащили раму вперед.

На улице мы не прошли и десятка шагов, как я почувствовала, что руки мои невероятно устали. Артур вприпрыжку бежал рядом. Городские жители останавливались и изумленно таращили на нас глаза.

Нет, волочь такую тяжелую махину нам было явно не под силу.

— Сестра Джоанна, — жалобно пискнула сестра Беатриса, — я больше не могу.

— Придется потерпеть, — ответила я. — Не бросать же станок посреди улицы.

И тут за спиной раздался насмешливый голос госпожи Брук:

— Вы только посмотрите на них! Какой стыд!

А вслед за этим послышался и другой голос.

— Время покаяния близко! — завывал на всю улицу Джон. Ну вот, этого нам сейчас еще не хватало.

Так или иначе, надо идти вперед. Я собрала всю свою волю в кулак. Главное не останавливаться.

— Давайте хотя бы сделаем остановку, — взмолилась сестра Беатриса. — Поставим станок на землю. Немного передохнем и пойдем дальше.

— Нет, сестра. Если мы сейчас его поставим, то потом больше уже не поднимем.

Тут Артур с разбегу прыгнул в лужу, брызги полетели во все стороны и попали мне в глаза. Я вздрогнула, зашаталась и, поскользнувшись на грязной дороге, растянулась во весь рост. Станок рухнул мне на правое плечо, буквально пригвоздив к земле.

Все тело мое, лицо, руки и ноги были покрыты грязью. Ох и воняло же от нее: гнилыми овощами, конским пометом и чем-то еще. Глаза щипало, я ничего не видела.

Зато слышала все просто прекрасно.

— Посмотрите только, на кого она похожа, а еще монашка!

— Ну, люди добрые, видать, девица совсем сдурела!

Артур плакал в голос. Сестра Беатриса сначала попыталась вытащить меня, обхватив за талию, а потом набросилась на станок, пытаясь сдвинуть его — но все тщетно. После долгих усилий мне удалось кое-как поднять голову. Однако увидела я лишь юбки и ноги не менее десятка окруживших нас зевак.

— Зрите, люди добрые, вот лежит шлюха нашего лжепророка! — гремел на всю улицу голос Джона. — Она сегодня уже не танцует!

— В колодки ее, ишь чего устроила прямо на улице! — визжала госпожа Брук.

— В колодки, в колодки! — радостно вторил ей кто-то.

Вдруг раздался топот копыт, и чей-то незнакомый голос строго поинтересовался:

— Что здесь происходит?

Сестре Беатрисе удалось наконец столкнуть с меня станок. С ее помощью я кое-как поднялась на ноги. Плечо немилосердно болело. Сестра Беатриса, как могла, вытерла грязь с моего лица.

Теперь я видела все, что видели и остальные, и поняла, почему толпа зевак внезапно расступилась. Через город проезжала пышная кавалькада, не меньше двадцати человек: все на прекрасных лошадях и одетые в одинаковые бело-голубые ливреи. А в центре процессии, словно под защитой остальных, ехали двое. Светловолосый мужчина в голубом камзоле: должно быть, это был фамильный цвет их рода. И женщина, платье которой резко контрастировало по цвету с камзолом ее спутника: и корсаж, и юбка, и нарядный головной убор — все у незнакомки было ярко-красное. Издали казалось, будто в воздухе переливалась струйка алой крови. Несмотря на свое плачевное положение, я сумела разглядеть сверкающее рубиновое ожерелье на груди всадницы. Один только камень этого ожерелья стоил больше, чем простой горожанин мог заработать за всю жизнь.

Подъехав поближе, женщина что-то сказала, обращаясь к своему спутнику. Оба с изумлением разглядывали меня сверху. Потом мужчина спешился. Средних лет, слегка полноват, красивое аристократическое лицо.

Откуда ни возьмись, явились двое слуг, расстелили поверх грязи кусок холста и лишь после этого помогли даме сойти с лошади. Она грациозно ступила на ткань, и тут до меня вдруг дошло, что импровизированная дорожка, которую предусмотрительно проложили слуги, ведет прямо ко мне. Опершись о руку мужчины, незнакомка двинулась вперед. Движения ее были проворны и изящны, а при каждом шаге из-под пышных юбок сверкали крохотные бриллианты, которыми были расшиты дорогие туфельки алого бархата.