Двенадцатого марта 1924 года Аристотель был принят в телефонную компанию British United River Plate. Всю свою жизнь с особой ностальгией наш герой будет вспоминать работу электриком в этой телефонной компании. Он оказался единственным мужчиной на две сотни телефонисток, в большинстве своём молоденьких и хорошеньких (владелец компании был ценителем женской красоты, отбирал по конкурсу, но почти не появлялся, разъезжая по миру).

— Среди телефонисток были латиноамериканки, итальянки, француженки, испанки, немки, русские, — рассказывала Долорес Б. К., которая явно любила «горячие» темы. — За год с небольшим, что проработал Онассис в компании, едва ли не все побывали с ним в постели… Я уже проработала в компании некоторое время, когда он пришёл, мы удивились, как юно он выглядит для своих двадцати четырёх лет, по-моему, даже усы ещё толком не росли. Хорошо помню, как в первый день он взялся заменять выключатель и во всём помещении погас свет, произошло замыкание. Потом многих девушек на этом весёлом, темпераментном, вроде бы наивном, а на поверку ушлом греке замыкало! Безусловно, он обладал врождённой притягательностью, от него прямо-таки исходили токи… Работа его заключалась в том, чтобы собирать пучки проводов в единый жгут для нового автоматизированного пульта. Но во время переоборудования продолжала функционировать и старая система с ручным переключением, чем мы собственно и занимались. Аристо же часто возился у нас под столами, и можете себе представить, что он там вытворял, делая вид, что разбирается в проводах, ха-ха-ха! — прокуренным голосом хохотала испанка. — Особенно весёлая жизнь началась, когда он перешёл в ночную смену… Убеждена, что в немалой степени его успех в жизни обусловлен темпераментом и сексуальностью. Да и бизнес он начал уже там, в телефонной компании. Официально он зарабатывал сорок долларов в неделю, что по тем временам в Аргентине считалось очень неплохо. И, кстати, на первую же зарплату, как говорили, купил себе костюм. Хотя об Аристо ничего нельзя сказать наверное. По другим свидетельствам, на первую месячную зарплату он купил ночь любви той самой Екатерины, великосветской байресской гетеры, а вместе и покровительство этой влиятельной русской графини. Благодаря ей он проник в закрытый яхт-клуб «Весло». Она давала ценнейшие уроки не просто этикета, а философии жизненного успеха.

— Например? — заинтересовался я.

— «У тебя никогда не будет второго шанса, чтобы произвести первое впечатление», — поучала она.

— Что же это за Екатерина такая была?

— Ходили разные слухи. Называли её Екатериной Гранде, то есть Великой, как русскую императрицу. Необыкновенной красоты женщина!

— И что, действительно… блудница?

— У неё был самый дорогой дом терпимости в Байресе, напротив самого престижного в Аргентине, да, пожалуй, и во всей Латинской Америке кладбища. Её девочки и зрелые, из благородных, женщины утешали после похорон неутешных богатых вдовцов и сирот… Поговаривали, будто графиня сотрудничает с разведкой, а может, и не с одной. Я видела в газете её фотографию рядом с актрисой Ольгой Чеховой, которая, как известно, дружила с самим Адольфом Гитлером. С нашим сукиным сыном — генералиссимусом Франко — Екатерина близко была знакома… Но это всё потом. А тогда в Буэнос-Айресе к ней зачастил Аристотель, она сделалась его наставницей.

— Вы, Долорес, сказали, что он начал бизнес уже в телефонной компании. А в чём он заключался?

— Начал с того, что накопил тысячу американских долларов.

— Как, из сорока долларов в неделю? А на что же он ел, пил, чем платил за жильё?

— Он спал часа три-четыре, не больше. Как Бонапарт. Брался за любую работу. В том числе, например, давал уроки танго-танца туристкам, я встречала его с немолодыми североамериканками в Боке, а также женщинам из яхт-клуба «Весло». Учил «корридам», «восьмёркам» и другим фигурам танго. «Так долго ты со мною был повсюду, и лишь сегодня нет тебя нигде…» — игриво пропела Долорес Б. К.

— Подрабатывал в качестве жиголо?

— Не без этого. Да и у нас Ари не довольствовался сорока долларами в неделю. Никому из телефонисток это в голову не приходило, а он, прослушивая во время дежурств на коммутаторе ночные разговоры, сообразил, что это может стать ходовым товаром. И нашёл покупателей: ревнивых мужей, жён, конкурентов по бизнесу, даже высокопоставленных политиков — клиентов графини Екатерины… Накопив денег (неизвестно, как), он переехал из района доков и портовых борделей в весьма приличные апартаменты на третьем этаже дома на авеню де Кориента, неподалёку от центрального рынка. Поговаривали, будто он выполнял заказы, а то и плотно уже сотрудничал с байресской мафией, но вряд ли. Слишком уж был молод. Хотя бог его знает…

8

Итак, скопив тысячу долларов, узнав, что среди членов яхт-клуба «Весло» есть крупные импортёры табака, наш герой написал письмо отцу в Афины. Сократ продолжал там свой табачный бизнес, хотя и с гораздо меньшим успехом, чем прежде в Турции. Сын попросил прислать ему в Буэнос-Айрес образцы греческого табака, произрастающего на Пелопоннесе и Нафплионе. В Аргентине тогда греческий табак не был известен, себестоимость его оказалась ниже (несмотря на доставку) доминиканского, кубинского и смешанного (выращенного на юге США) табака, а запах и крепость пришлись по душе сначала курильщикам с небольшим достатком, а затем и более состоятельным.

Начался табачный бизнес Онассиса ранней весной 1925 года, когда ему исполнилось только 19 лет. Действовал он мягко, обаятельно, вместе с тем напористо, угощая сигаретами и папиросами членов клуба, их друзей и товарищей, ухажёров телефонисток, клиентов знакомых жриц из весёлых домов Боки… И в течение короткого времени не просто пробился на аргентинский табачный рынок, а захватил его существенную долю: по крайней мере, 30 процентов табака, использовавшегося на табачных фабриках Буэнос-Айреса, более подходившего для сигарет, благодаря его усилиям поставлялось из Греции и Турции.

К весне 1927 года на банковском счёте 21 — летнего Аристотеля лежало уже 100 тысяч долларов (в нынешних измерениях — несколько миллионов).

Как же ему, одному из сотни тысяч эмигрантов, удалось осуществить «американскую мечту»? Можно сказать, что табачный бизнес (наряду с торговлей чужими секретами, выведанными ночной прослушкой) стал его первым университетом бизнеса. Он учился непрерывно, круглосуточно. Едва в порт прибыл пароход с образцами табака из Греции, Аристо, имея на руках план, составленный накануне ночью, принялся обходить табачные фабрики Буэнос-Айреса.

— Оставьте на пробу, мы сами с вами свяжемся, если сочтём нужным, — говорили ему.

Он ждал, не прекращая, конечно, действовать — никто не связывался. Он звонил — предлагали перезвонить завтра, через три дня, через месяц. Он приходил — его не принимали… Выбрав целью управляющего одной из крупнейших фирм — Хуана Гаона, Аристотель молча встал перед дверьми его офиса и простоял дотемна. На следующий день — то же самое. И на третий, и на четвёртый… Он каждый день приходил, как на работу, и просто стоял перед офисом Гаона или перед его виллой — молча, неподвижно, глядя на входящего и выходящего фабриканта с укоризной и уверенностью (откуда?) в положительном результате этих своих усилий.