Другой — напротив, утверждает, что по факту я давно не замужем. Потому что "замужем" значит "за мужем", а муж предал меня уже давно. И эта имитация супружества, которую он предложил мне взамен, с ложью и умершей любовью — совсем не оно. И штамп о разводе в паспорте в этом отношении ничего не изменит. Делить же имущество можно уже сейчас. И даже нужно, несмотря на то, что мысли об этом откровенно угнетают меня. Потому что пошлость какая-то. Этот голос уверяет, что такая возможность — воплотить свою давнюю сексуальную фантазию с двумя воспитанными и интересными мужчинами, которые бережно и внимательно ко мне отнеслись — выпадает так редко, что её никак нельзя упускать. Напоминает поговорку о том, что в таких случаях лучше сделать и сожалеть, чем сожалеть о несделанном. Сообщает, что это очень удобно для супруга-изменщика, считать, что даже после его измены, нужно блюсти ему верность из принципа. Что это какое-то неуважение к себе, хотя подаётся под соусом "всё ровно наоборот". Не видит ничего постыдного ни во флирте в такой ситуации, ни тем более в совершенно естественном сексуальном возбуждении. И вообще намекает на то, что это очень здорово, когда на почти тридцатилетнюю женщину реагируют таким образом. Что этого не стыдиться надо, а гордиться этим. И что завтрашний вечер может быть, как унылым и тоскливым — прав был Роман: тоска уже топчется на пороге, так и безумно приятным и до дрожи сладким и возбуждающим.

Когда приносят пиццу, я понимаю, что мне кусок в горло не лезет. Вообще аппетит пропал. Мне очевидно, что решение надо принять — прежде всего для себя самой. Перестать находиться в напряжённом подвешенном состоянии. Но принять его у меня не получается.

Как только я имитирую для себя принятие того или иного решения и, так сказать, пробую его на вкус, я ничего, кроме неудовлетворения, страха и какого-то по-комариному пищащего дискомфорта не чувствую. Полностью меня не устраивает ни тот, ни другой вариант.

Была бы я не замужем…. Тогда, да. Я бы поехала. Пообщавшись с Артуром и Романом, я легко могла верить в том, что они не сделают мне ничего плохого. К тому же, они позвали меня в хороший отель, а не на квартиру или, тем более, в какую-нибудь подворотню или маргинальный клуб. И почему бы и нет, если я понимаю, что этого хочу. Что хочу попробовать такой секс. Втроём. Даже думать об этом смущаюсь, но это ведь так. Хочу, чтобы меня имели двумя членами одновременно. Один, например, сосать… в то время, как второй будет трахать меня сзади… Наверное, это дико приятно… Мы когда-то с мужем занимались несколько раз сексом с фаллоимитатором. Пока этот фаллоимитатор не сломался. И мне нравилось тогда фантазировать такое… Это очень возбуждало. Кровь к щекам приливала от стыда, но наслаждение было намного ярче. А тут вообще… два мужчины одновременно…

От этих развратных мыслей о сексе втроём я вдруг понимаю, что — против своей воли — начинаю течь. Да так, что, тщетно пытаясь прогнать из воображения эти будоражащие мою сексуальность картинки близости втроём, испытываю сильное смущение. Украдкой оглядываюсь на посетителей кафе, которым нет до меня дела, и понимаю при этом, что это точно никому не видно, но впечатление, что я уже в луже сижу.

И что самое дикое — киска так жаждет ласки, что не будь тут людей, я бы уже запустила пальцы в трусики… Дурдом какой-то.

Я встаю, быстро оглядываю, обитый бордовым дермантином стул и действительно вижу чуть смазанное влажное пятнышко. Щёки в момент будто раскаляются. Стыдобища-то какая…. Быстро бросаю на влажное пятнышко салфетку и сажусь сверху.

Надо было всё-таки взять с собой одежду… Платье хотя бы. Или брюки. А мне не хотелось ехать с багажом. Вот дурочка. Ладно, сейчас зайду в какой-нибудь магазин, куплю что-нибудь и быстро переоденусь. Вот будет номер, если пятно на джинсах заметно со стороны! А заметно наверняка — они ведь белые… Надо погуглить ближайший магазин одежды, рассчитаться с официантом, вызвать такси ко входу в пиццерию и быстренько уехать. Вот ведь номер… Протекла… Обалдеть… Не во время месячных, главное, а от того, что так сильно возбудилась… Дурдом какой-то… 

Поход в магазин заканчивается тем, что я кроме серых джинсов и стильной сиреневой водолазки, покупаю чёрное бандажное платье с открытой спиной, комплект кружевного нижнего белья тёмно-синего цвета, чулки в тон, и чёрные босоножки на шпильках.

Вопрос "Зачем я это делаю?" жужжит в моей голове только первые минут пятнадцать. Затем я просто увлекаюсь фантазией на тему "Вот, если бы я поехала в этот отель, что бы, к примеру, надела?". А покупки делаются уже сами собой. Что-то типа "А почему бы и нет, раз мне так идёт?".

И вернувшись в отель, я первым делом тщательно проверяю заперт ли номер, надеваю бельё и чулки и принимаюсь крутиться перед зеркалом в полный рост. Мне действительно очень хорошо в этом белье. Выглядит привлекательно, стильно и сексуально. Потратилась, конечно, но оно того стоит. Вопрос в том, где его применить. На работу я предпочитаю ездить без пояса и подвязок, да и бельё в основном ношу спортивное.

С каждой минутой я всё больше разрешаю себе мысленно зайти в отель, в который меня пригласили. Пока что я не думаю даже о том, чтобы назвать своё имя сотруднице у стойки регистрации. Просто гуляю в фойе. Как оно выглядит, я знаю. Уже погуглила. Выглядит шикарно.

И поскольку я так и не поела толком в этой пиццерии, время уже позднее, а после шести я запросто ем, я заказываю себе в номер суши и роллов. Немножко, но самое вкусненькое.

Поглощаю их за просмотром слезливой американской мелодрамы 50-х годов, сидя по турецки на большой кровати и разложив всё это богатство перед собой на удобном деревянном подносе. К тому моменту я уже настолько устаю думать об этом отеле, что решаю принять решение завтра. Утро, как говорится, вечера мудренее.

Первая половина следующего дня, однако, не позволяет мне об этом особенно размышлять. Деловая встреча проходит в солидном бизнес-центре, я договориваюсь о продаже оптовой партии едва ли не самых дорогих кондиционеров, которые нам поставляют австрийские производители, затем еду в выставочный центр и провожу там небольшую презентацию для аудитории из почти двухсот человек. Закончив, передаю эстафету, и микрофон заодно, следующему участнику, схожу со сцены, обмениваюсь во время кофе-брейка визитками, и распрощавшись с коллегами и потенциальными клиентами, уезжаю обратно в отель.

Ночью, если мне что-то и снилось, то забылось сразу, как только я услышала сигнал будильника и проснулась, боясь опоздать на переговоры.

По дороге в свою гостиницу вновь достаю из сумочки письмо. И, сидя на заднем сиденье, перечитываю его. Реагирую на написанное одновременно и спокойнее и — наоборот. Не столь возбуждаюсь, сколько взволнована. Даже немного боюсь. А чего боюсь, когда решение до сих пор мной так и не принято, сама не знаю.

Время — семь вечера. Последние два часа тянулись так долго, что я устала за них куда больше, чем за всю активную первую половину дня. Сидя в водолазке, серых джинсах и новых босоножках, пью кофе в кафе отеля. Первый этаж, рядом огромное и длинное окно, на улице льёт дождь. Прохожие снуют с зонами на головой туда-сюда мимо окна, а я в уюте кафе пью себе капучино и ем ложечкой нежный шоколадный бисквит.