Грант не отвечал.

— Я говорю, что вы, наверное, очень взволнованы, — повторила Элли.

— О Боже, — произнес Грант. Он не отрываясь смотрел на факс.

* * *

Заглянув через плечо Гранта, Элли посмотрела на рентгеновский снимок и медленно выдохнула.

— Ты думаешь, это амасский период? — только и спросила она.

— Да, — ответил Грант, — или триасский. Этот скелет такой легкий.

— Но это не ящерица, — сказала Элли.

— Нет, — подтвердил Грант. — Это не ящерица. Вот уже двести миллионов лет, как на этой планете не было ни одной трехпалой ящерицы.

Первой мыслью Элли было, что перед ней подделка — искусно, мастерски выполенная, но все же подделка. Угроза подделки в науке существовала всегда, и каждый биолог это знал. Ярчайшим примером тому был пилтдаунский человек — творение рук неизвестного по сей день мошенника, принимавшееся за подлинник в течение сорока лет. А относительно недавно известный астроном Фред Хойль заявил, что выставленный в Британском музее ископаемый крылатый динозавр, археоптерикс — фальшивка. (Кстати, подлинность его была позже установлена.) Успех многих подделок был обеспечен тем, что они содержали в себе именно ту информацию, которую и ждали от них ученые. И сейчас, на взгляд Элли, скелет ящерицы на рентгеновском снимке был безупречно правильным. Трехпалая ступня была хорошо сбалансирована, наименьшим был средний палец. У плюсневого сустава ясно проглядывались костные следы четвертого и пятого пальцев. Большая берцовая кость была хорошо развита и значительно длиннее бедра. С боку была видна полностью сформированная вертлюжная впадина. Хвост состоял из сорока пяти позвонков. Без сомнения, это была молодая особь прокомпсогнат.

— А может, этот снимок быть подделанным?

— Не знаю, — сказал Грант. — Но подделать рентгеновский снимок почти невозможно. Кроме того, прокомпсогнатус — животное малоизвестное. Даже те, кто хорошо знает динозавров, никогда о нем не слышали.

Элли читала приложенную записку:

— «Экземпляр, полученный на пляже Кабо Бланко. 16 июля...»

Предположительно, его ела обезьяна-ревун, и это все, что удалось у нее отобрать. Ох... здесь говорится, что ящерица напала на маленькую девочку.

— Сомневаюсь в этом, — сказал Грант. — Но все возможно.

Прокомпсогнатус настолько мал и легок, что можно предположить, что он должен питаться падалью, мертвечиной. А размер его можно вычислить. — Грант быстро обмерил изображение на снимке. — До пояса животное около двадцати сантиметров, из чего следует, что его полный рост около тридцати сантиметров, примерно с курицу. У такого даже ребенок может вызвать страх. Он мог укусить младенца, но не большого ребенка.

Элли, нахмурясь, смотрела на снимок.

— Вы считаете, что это может быть признано узаконенным открытием? — спросила она. — Как в случае с целакантом?

— Возможно, — ответил Грант.

Целакант был рыбой длиной полтора метра, которая считалась вымершей шестьдесят пять миллионов лет назад, пока в 1938 году в океане не выловили один экземпляр. Были и другие примеры. Австралийский горный карликовый опоссум был известен лишь как ископаемое, пока в Мельбурне, в мусорном баке не был обнаружен живой представитель этого вида. А один зоолог описал ископаемую фруктовую летучую мышь, пролежавшую в земле десять тысяч лет, и вскоре получил по почте экземпляр этого животного, живущего в наши дни.

— Но неужели это настоящий динозавр? — настаивала Элли. — Несмотря на такой огромный промежуток времени?

— Да, это проблема, — согласился Грант. Окаменелости большинства вновь открытых животных были довольно свежими: их возраст был десять — двадцать миллионов лет. Среди них были ископаемые и постарше, как, например, это было в случае с целакантом, останки которого насчитывали шестьдесят пять миллионов лет. Но экземпляр, на который они сейчас смотрели, был старше, гораздо старше. Динозавры вымерли в меловой период, шестьдесят пять миллионов лет назад. А расцвет их в качестве доминирующей формы жизни на планете приходился на юрский период, сто девяносто миллионов лет назад. А появились они впервые в триасовый период, двести двадцать миллионов лет назад.

Прокомпсогнатусы жили на заре мелового периода — в столь далекие времена, когда наша планета даже выглядела иначе. Все континенты были слиты в один материк, названный Пангеей и простиравшийся от Северного полюса до Южного, обширный материк, поросший папоротниками и лесами, с несколькими огромными пустынями. Атлантический океан был узеньким озером, разделявшим то, что позднее стало Африкой и Флоридой. Воздух был плотнее, а земля — теплее. И сотни действующих вулканов. Именно в такой среде обитали прокомпсогнатусы.

— Ладно, — сказала Элли. — Мы знаем, что некоторые животные выжили. Например, крокодилы, животные триасового периода, живут и сейчас. Или акулы, ведь они тоже относятся к триасовому периоду. Так что мы знаем, что такое бывает.

Грант кивнул.

— Главное в том, — сказал он, — что я не нахожу этому другого объяснения. Это может быть либо подделкой, в чем я очень сомневаюсь, либо новым открытием. Чем еще это может быть?

Зазвонил телефон.

— Это, наверное, опять Элис Левин, — сказал Грант. — Интересно, сможет ли она прислать нам само животное?

Он снял трубку, и на лице его отразилось удивление:

— Да, я буду говорить с мистером Хэммондом. Да. Конечно.

— Хэммонд? Что ему нужно? — произнесла Элли. Грант покачал головой в ответ и сказал в трубку:

— Да, мистер Хэммонд. Мне тоже приятно вас слышать... Да... — Он посмотрел на Элли. — О, неужели? Правда? Что вы говорите!

Прикрыв рукой трубку, он тихо сказал:

— Эксцентричен, как всегда. Тебе стоит это послушать.

Грант нажал на кнопку громкоговорителя и Элли услышала скрипучий голос старика, который быстро говорил:

— ...привязался к нам этот парень из АПООС, ни черта не понимает, а лезет, хотя его никто не просил, носится по стране, дергает людей, все ворошит. Надеюсь, к вам никто не приезжал?

— Честно говоря, ко мне приезжали, — ответил Грант.

Раздался громкий презрительный смех Хэммонда:

— Я это подозревал. И вас осчастливила эта продувная бестия Моррис?

— Вы правы, его действительно зовут Моррис.

— Он хочет встретиться со всеми консультантами, — сказал Хэммонд. — Он уже виделся на днях с Яном Малкольмом, математиком из Техаса, вы его знаете. От него мы и узнали обо всем этом. Теперь у нас новая головная боль: расхлебывать кашу, которую он заварил. Это вполне в духе правительства: обвинения против нас они предъявить не могут, зато сколько шума наделает этот их парень, который развил бурную деятельность, между прочим, за счет налогоплательщиков. Он вам помешал? Сорвал работу?