ее лечение. И она устроилась санитаркой в отделение, где проходила лечение до этого. Отец ей дал рекомендации. И сама она была добрая и трудолюбивая. Она стала работать и поддерживать больных.

Однажды она увидела в коридоре отделения рыдающую женщину. Там часто плакали, в этом отделении… Юная санитарка подошла, чтобы утешить плачущую. И узнала ту самую женщину с кафедры, которая проявила жестокосердие. И не верила в болезнь. Теперь дочь этой женщины с тем же мрачным диагнозом попала в это отделение на операцию.

Тут и добавить нечего. Чужие страдания и чужая боль могут стать собственностью того, кто в них не верит или считает преувеличением. Хотел доказательств – получи. Хотел продемонстрировать свою стойкость, мол, «а я бы!..», – демонстрируй. Сам вызвался. Сам хотел почувствовать и убедиться. И оказался на месте другого. И это не наказание. Это исполнение желания того, кто считает болезнь обманом, а чужую боль – выдумкой. Желания исполняются. Все. И не надо обесценивать чужую боль и делать еще больнее…

Мне сказительница Альфина

рассказала поучительную историю про хитрую и жадную тетю и трех малолетних детей. Это племянники тети были. Мама у них умерла от болезни, а тетя стала опекуном детишкам трех, пяти и семи лет от роду.

Хотела бабушка детей к себе взять, но энергичная тетя с ярко-красной помадой и завитыми тугими барашками волосами бабушку потеснила и опередила. И взяла детей к себе жить.

Но не из-за доброго умысла тетя так сделала. Она хотела поживиться сиротскими деньгами. Ей стали выплачивать пособие на сирот. И тетя стала жить просто прекрасно: бросила работу, питаться стала роскошно – жареное мясо, пироги с рыбой, сыр и сметана. И еще всякие вкусные вещи, которые в поселке люди только по праздникам видели.

Дети же ели овсянку на воде и ходили в легкой одежонке даже в мороз. Тетя всем говорила, что закаляет детей. А питание – как она малышам поясняла – дает особое, полезное, детское. Кашу и воду. Воды сколько угодно можно пить, это полезно. И надо трудиться: полы подметать, пылесосить, тряпочкой вытирать пыль с полированного серванта. Кормить кур. И сидеть тихо в углу, не мешать тете ужинать. Или завтракать. Или обедать.

Кончилось все вот чем. У тети обнаружили болезнь печени и поджелудочной. И ожирение сердца. И общее ожирение. А от малоподвижного образа жизни болезни прогрессировали, так что тетю увезли в больницу, а потом дали инвалидность. То есть она все-таки получила пенсию.

А вот пособие отобрали, потому что детей все-таки отдали бабушке. И здоровье этих детей даже поразило врачей. Они оказались закаленными и абсолютно здоровыми. Худенькими, правда, но здоровыми и крепкими. Овсянка и вода им не помешали расти и крепнуть. И закалились они отлично, совсем перестали болеть. И даже иногда навещают тетю, которая не может ходить. Дети же зла не помнят.

Вот и не надо помнить зло-то. Все само встанет на свои места. Но история поучительная, не так ли?

Если человек вас ударил,

он потом может извиниться. Сказать, что погорячился. Вспылил. Сам не знает, как так вышло. Если человек устроил вам публичный скандал, он тоже может потом покаяться и признать свою ошибку. Он вспылил. Погорячился. Плохо себя чувствовал. Ну, мало ли, бывает такое. Если человек обокрал вас или попытался шантажировать той информацией, которую вы ему доверили, он тоже может извиниться потом. И даже сказать, что он не собирался предавать огласке ваши тайны. Просто к слову пришлось. Или деньги были очень нужны, вот и позаимствовал у вас. Своровал.

Конечно, простите такого человека, если есть душевные силы. Но запомните на всю жизнь: этот человек может вас снова ударить. Снова устроить публичный безобразный скандал. Украсть. Или на самом деле выдать ваши тайны.

Ссориться не надо. С таким опасно ссориться. Общайтесь себе на здоровье, если хотите, если есть ресурс.

Но запомните навсегда: это опасный человек. Он перешел границу один раз, и ничто ему не помешает снова ее перейти. Это вопрос времени. И вопрос обстоятельств. Вопрос того, когда он снова вспылит, почувствует себя плохо или испытает потребность в деньгах. Или обидится. Тогда он снова сделает то, что уже сделал.

А извинить нужно, конечно. Как не извинить, если извиняется человек. Но он непременно сделает то, что уже делал или чем угрожал. К сожалению, это так. Проверено.

«Мое» – это очень важно.

Пока есть «мое», есть и наше личное место в мире. Не так уж много того, что мы считаем своим. Личным. И нам неприятно, когда это трогают и даже когда на это слишком пристально смотрят.

Даже у моей маленькой собачки, очень доброй и послушной, есть «мое». Под подушкой в ее постельке лежат носок и мячик. И огрызок косточки. Это личные вещи собачки. Если я поднимаю подушку и смотрю на косточку или носок, собачка ничего не говорит. Не протестует. Но ей тревожно. Вдруг я заберу эти личные вещи себе? От этого будет грустно и пусто.

У каждого должно быть «мое»: чашка. Ручка. Место в углу дивана или на кухне у окна. Человек – только «мой», и больше ничей. И чувства, мысли, сны – только свои.

Чем больше любовь и близость, тем меньше «мое». Оно должно быть, конечно. Но немного, немного. Много «нашего».

И чем меньше любви, тем больше «мое». Тем больше его нужно для жизни и счастья. И для безопасности…

«Не трогай, это мое!» – любви все меньше и меньше.

А когда много любви, достаточно мячика и косточки под подушкой. И то – пусть берут, чего уж там. Если берут «мои». Свои…

Одна женщина пошла на собрание.

К враждебно настроенным людям – она это отлично знала. Против нее проводилась кампания, травля, преследование. Она была общественным деятелем, блогером. Ну вот, женщина красиво оделась, прическу сделала – это правильно. А потом стала улыбаться врагам и ласково с ними заговаривать, этак дружелюбно, искательно заглядывая в глаза. Она хотела понравиться враждебным людям и как-то с ними наладить отношения, подружиться.

Вот это была большая глупость. Огромная. Потому что ее дружелюбие и улыбки приняли за заискивание и малодушие. И так раскатали ее на этом собрании-судилище, что женщина расплакалась. Будто и вправду была в чем-то виновата. А враги смеялись и передразнивали ее. Нейтральные люди тоже посчитали даму виновной, неискренней, лживой. И опустили большой