– Велимир замечательный человек, – сказал Суриков, – только поэтому я за него и хлопочу. Но мы же с вами прекрасно понимаем, что значит иметь дело с Москвой. Там сидят коррумпированные, черные люди. И реальность такова, что они просят десятку.

Но губернаторша продолжала гнуть свою линию.

– Откуда же я возьму такие деньги! Я же трачу больше, чем зарабатываю! Ведь, считай, моя компания – это компания с государственным менталитетом. Школы ремонтируем, вон, Первой детской бесплатно сколько лекарств дали!

Первой детской больнице действительно были бесплатно выделены лекарства. «Биоресурс» купил их на двадцать миллионов рублей у фирмы вице-губернатора Бородовиченко. Лекарства были просроченные, и в аптеках их продать было нельзя. Двадцать миллионов «Биоресурсу», разумеется, потом возместили из бюджета.

– Эти вот сволочи, журналюги, как что, так сразу пишут про меня и Вову, – продолжала Ольга Николаевна, – а я разве хоть чего имею с того, что у меня муж – губернатор? Я одни расходы имею! Мы по сути – социалистическое предприятие, как что, так затыкаем собой краевой бюджет! А разве в Москве входят в такие тонкости? Им бы лишь деньги высосать. За что я должна платить? За то, чтобы сделать добро государству?

– Ольга Николаевна, – сказал Артем Суриков, – вы знаете, как я к вам отношусь. И вы знаете, что я тоже болею за государство. Я очень хочу видеть Велимира в Москве. Поэтому давайте сделаем так: все расходы там я беру на себя. Это не ваша забота. Десяткой больше, десяткой меньше – разве я не могу сделать подарка прекрасной женщине? Только одна встречная просьба: уже осень, уже мазут надо закупать. Сделайте милость: протолкните бумаги побыстрее, а то ведь с губернатора же и спросят: почему, мол, мазута нет?

* * *

Бумаги о закупке мазута прибыли в приемную ОАО «Биоресурс» в тот же день к трем часам. Согласно этим бумагам, кесаревский мазут в кесаревские же котельни должно было поставлять некое ООО «Куусо». ООО «Куусо» было зарегистрировано на севере области, в районе компактного проживания коренного хантысского населения, и более половины его работников составляли представители вышеозначенного населения. В связи с этим ООО «Куусо» было совершенно избавлено от такой глупости, как налог на прибыль. А прибыль получалась немалая: покупая на НПЗ мазут по три тысячи рублей тонна, «Куусо» впаривал его краевому бюджету по двадцать тысяч.

Губернатор подписал бумагу через пятнадцать минут по ее прибытии.

Ольга Николаевна поднялась из мужнина кабинета в сияющем расположении духа. Она, конечно, понимала, что Артем Суриков получит за мазут куда больше, чем отдаст в Москве за Величку, – но, с другой стороны! Десять ярусоловов, стоивших при постройке по пятнадцать миллионов каждый! «Сколько денег, – думала Ольга Николаевна, – вторую городскую больницу вполне можем отремонтировать! Канализацию достроить!»

Ибо Ольга Николаевна обладала драгоценным качеством: она не только платила изрядные деньги за хвалебные публикации о благотворительности «Биоресурса». Она в них верила.

* * *

Прокурор Андриенко вернулся на работу к трем часам дня. В кабинете его дожидался Николай Сляньков, старший следователь по особо важным делам и его приятель по комитету комсомола еще двадцать лет назад.

– Слышал новость? – сказал Сляньков. – В «Коралле» уволили Ромку Вишнякова.

– Кого? – не понял прокурор.

– Ну, пиарщика ихнего. Представляешь, звонит Рыдник Касаеву и говорит: «Ты чего, Руслан, у себя бордель развел?» Касаев сначала даже и не понял, какой такой бордель? У него все казино – один сплошной бордель. А Рыдник ему: «Твой Роман не с кем-нибудь путается, а с женой самого Артема Ивановича. А ну увольняй на хрен».

– И что? Уволили?

– В здание не пустили! Вещи не дали собрать!

Прокурору Андриенко было сорок семь лет. Это был человек невысокого роста, рыхлый и полный, с животом, напоминающим кокосовый орех, туго обтянутый голубым сукном прокурорского мундира, который Андриенко носил почти все время. У него был странный цвет лица – бледный и нездоровый, точь-в-точь как у пролежавшего в воде рулончика дешевой туалетной бумаги, и на этом ноздревато-сером лице ярко выделялся бугристый сизый нос.

Несмотря на некоторое очевидное сходство между краевым прокурором и начальником краевого УФСБ, естественно обусловленное временем, в которое они жили, и должностями, которые они занимали, характеры этих двоих людей были глубоко различны.

Савелий Рыдник был беспринципен, но умен, циничен, но храбр. Он презирал людей, потому что хорошо знал себя, но даже если публично он называл кошку Тузиком, то в сейфе он всегда держал аналитическую справку о том, сколько котят этот Тузик родил в прошлом месяце. Он врал всем – но только не себе.

Что же до прокурора края – он принадлежал к тем жадным, но чрезвычайно простодушным людям, которые не только говорили о собственной непогрешимости, но и свято в нее верили. С точки зрения Андриенко, общественное благо совпадало с личным благом прокурора до сотого знака после запятой, как гравитационная масса совпадает с инертной. Направляя за собственной подписью письмо в коммерческую структуру с просьбой пожертвовать денег в недавно созданный при прокуратуре Фонд, он искренне не видел в этом ничего плохого и был бы совершенно возмущен, если бы ему сказали, что это не что иное, как рэкет. Но не менее искренне, если бы это самое письмо появилось в печати, он был бы возмущен наглостью и коварством журналистов, которым лишь бы облить грязью власть: хотя как бы, казалось, это можно сделать, напечатав совершенно невинное письмо?

Унизительное положение, в которое чеченский подбандиток Касаев вместе с коррумпированным начальником УФСБ поставил российскую прокуратуру, не могло не взволновать глубоко чувствительную душу прокурора. Поэтому Андриенко с удовольствием выслушал рассказ Слянькова, задумался и, постукивая пальцами по столу, спросил:

– Этот Руслан чернозадый – что у него есть? Кроме казино?

Сляньков пожал плечами.

– Много чего есть, – сказал Сляньков. – Сейнера. Терминал.

– Какой терминал?

– Таможенный. На Посадской, 10. Знаменитый терминал. Раньше Алиеву принадлежал.

– И что там таможат? Суда?

– Контейнера. И фуры из Китая.

– Контрабанда там бывает?

– Там без контрабанды не бывает, – ответил Сляньков.

– И что нам надо, чтобы обыскать терминал?

– Заявление надо, – сказал Сляньков, – зарегистрированное. «Я, пупкин иван иваныч, настоящим сообщаю вам, что на таможенном терминале „Западный“, на улице Посадской, 10, находится контрабандный груз золота…» Плюс постановление о возбуждении уголовного дела на основании заявления и ваша на то санкция.

– А если золото не найдется?

– Золото всегда найдется.

Ноздри Андриенко слегка раздулись. Его вчера оскорбили, при всех. Унизили человека, который должен представлять в этом прогнившем крае законность и порядок, – унизили перед всей чавкающей, погрязшей в контрабанде и коррупции элитой. И кто унизил? Черножопый. Чечен.