— Все понял, великий воевода.

— Я отдам под твое командование два десятка моих дружинников. Десятку ты отдашь великому князю. Таких, которые знают, как воевать в лесах. И пришлю кольчуги на всех. Пусть наденут под рубахи, стрелы вятичей бьют без промаха. Когда все исполнишь, пришли гонца. Я передам с ним, когда следует выступить.

Теперь Морозко знал, с кем в первый раз должна была встретиться юная дружина Святослава. И сразу же отменил все рукопашные бои. Теперь его воспитанники от зари до зари учились, как защищаться от стрел. Как угадывать ее полет, под каким углом ставить щит навстречу летящей стреле. Как построить из щитов круг в случае неожиданной атаки противника, а как — черепаху, если эта атака будет сопровождаться стрельбой из луков.

— У тебя должны быть два верных друга, великий князь, — говорил Свенельд Святославу. — Один должен прикрывать в бою твою левую руку, второй — спину. Ты знаешь, кто эти друзья?

— Сфенкл и Икмор, внуки Зигбъерна. Кроме того, под моей правой рукой всегда будет Руслан.

— Это отличные воины и преданные друзья. Тогда мы высылаем гонца, что готовы навестить вятичей.

Вскоре прибыл ответный гонец великого воеводы, слово в слово повторивший его приказ.

— Выступить в ночь. Проводник встретит и приведет на место, где следует укрыться и ждать нападения. Пленных отправить в Киев под конвоем.

— Вот твой первый бой, великий князь, — улыбнулся Морозко.

— Второй, — поправил Святослав. — Первый был в день пострижения. Я помню его, как праздник.

— Значит, все твои сражения будут праздниками, великий князь.

— Надеюсь, — проворчал Святослав.

После необычно длинных занятий Морозко объявил перерыв на обед. Этот поздний обед был на редкость обильным. Проходя между костров, вокруг которых пировала притомившаяся дружина великого князя, Морозко приговаривал.

— Ешьте больше. Куда больше, чем вам хочется. После обеда будете спать, пока не подниму. И больше никакой еды. В бой воины идут голодными, а весело пируют только после победы.

Пока объевшиеся юноши спали, Морозко терпеливо ждал известий от великого воеводы. Вскоре прибыл гонец с погонщиками и пятью лошадьми, во вьюках были легкие нательные кольчуги.

— Поднимешь в сумерках, — сказал гонец. — Я провожу тебя на место, где будет ждать подкрепление. Двадцать отборных воинов.

Опытный Морозко поднял дружинников чуть раньше. Приказал надеть кольчуги и побегать, чтобы кольчуги прильнули к телу.

— Быстрее, дружина, быстрее! — весело покрикивал он. — Кольчуга должна к сердцу прилегать, как матушкина пеленка!

До места встречи доехали быстро. Там их ждали не двадцать, а всего десять бывалых дружинников в полном снаряжении, но — без лучников. Встречал сам неразговорчивый Неслых.

— Почему их всего десять, Неслых?

— Потому что поражения учат куда больше побед. Так сказал великий воевода.

— Но великий воевода…

— Он передумал. И отдал приказ осторожно спрятаться в селище и ждать.

— А кони? — спросил Святослав. — На конях мы ворвемся…

— Ворваться хочешь, великий князь? — Неслых скупо улыбнулся. — Коней спрятать в дальних хлевах, там за ними присмотрят мои коноводы.

Коноводы увели лошадей. Неслых лично разместил дружину великого князя, сказал, чтобы ждали тихо, не разговаривая и даже не шевелясь.

— Лежать рядом, — прошептал Святослав. — Чтоб рука к руке…

И лишь в предрассветном сером сумраке, когда так нестерпимо хочется спать, издалека послышались шаги, где-то звякнул то ли меч, то ли плохо подтянутое стремя. Великий князь протянул руку к соседу, чуть сжал. Тот вздрогнул — дремал, видно, но очнулся быстро и беззвучно. Сообразил, осторожно сжал руку ближнего дружинника. Цепочка заработала.

Никто и не вздохнул, а шаги все приближались. Все ближе, ближе…

Великий князь верил в предчувствие. Во всех учебных боях он всегда предугадывал, откуда будет удар, и либо отбивал его, либо отклонялся. И после этих учебных боев на его теле было не так уж много синяков. Куда меньше, чем у его друзей и соратников.

И сейчас, впервые встречаясь с реальным противником, он знал, когда тот, пока еще невидимый, приблизится на расстояние внезапного броска. Шепнул почти беззвучно:

— Как поднимусь — за мной. В засапожные ножи их и без криков.

И вскочил, повинуясь зову. За ним тотчас же поднялись натренированные играми в сражения дружинники, предварительно уже выбрав себе противника из смутных силуэтов. И бросились вперед, прижав отточенные лезвия ножей к тыльным сторонам локтевых мускулов.

Вятичи не ожидали удара из темноты, и вместе собраться им не удалось. Их резали ножами молча… А когда они немного опомнились, засланные Неслыхом тайные люди подняли панику.

— Бежим! Бежим!.. Рать Киевская!..

И вятичи побежали, подставляя незащищенные спины молчаливым и беспощадным ножам.

Великий киевский князь Святослав Игоревич ворвался в земли вятичей.

3

Личная охрана Святослава, подкрепленная десяткой дружинников Морозко, ворвалась на плечах вятичей в их таинственные лесистые земли. Однако развить успех великий князь не успел: вятичи вдруг исчезли, рассыпавшись в непролазном лесу, из сплошной завесы кустов тотчас же густо полетели длинные вятичские стрелы с оттянутым лезвием.

На князе Святославе и его личной страже была византийская броня, которую стрелы вятичей пробить не могли. Но дружинники Морозко, одетые в железные киевские кольчуги, оказались менее защищенными. Появились первые раненые, и, заметив это, Святослав тут же приказал пробиваться к пологому берегу Оки.

— Там нет кустов! Вынести всех раненых! Морозко, проследить!

Пробились, потеряв одного убитым, трое были легко ранены. Ближайший путь до Киевских земель лежал через Черниговское княжество, но оно состояло в дружественных отношениях с Хазарским каганатом, потому эта дорога была для Святослава заказана. Пришлось идти в обход, пробираясь к Днепру. По дороге умер еще один раненый, и тела двоих воинов пришлось скрытно захоронить. Дружина устала. В этом кружном бегстве из вятичских земель почти ничего не ели, да и спали-то в полглаза и только по очереди.

Когда кое-как добрели до Киева, дружинники попадали с ног. Все, кроме Святослава.

Оборванный и истощенный великий князь ворвался в Княжеский дворец.

— Вы!.. Вы покрыли меня позором!.. Я нарушил заповедь конунга с почетом хоронить павших!.. Я зарыл их в сыром песке, и никто не знает, где их могилы!.. Я потерял право именоваться конунгом!..

Он метался по дворцовой тронной палате, бессвязно выкрикивая обвинения, а по ввалившимся щекам текли крупные слезы, которых Святослав не замечал.