до сих пор я всеми силами старательно пытался избегать. Стратег сидит позади и перемещает фигуры, так думал я, но опасаясь мятежа, вынужденно облачившись в сталь, вышел к тем на встречу, и спрятав красное от смущения, испуганное лицо, произнёс речь, услышанную мною в одном из фильмов. Звучала она максимально пафосно и клишированно, но большего для взревевшей от радости толпы и не требовалось.

Даже Августа, растроганная фразой «вернёмся домой со щитом или на щите», стала восхвалять мою мужественность, которую до сегодняшнего дня в упор не замечала. Хотел бы я той сказать, что как бы её то и сейчас не прибавилось, вспоминая одно посещение логова Тутлюса, весь вчерашний ужин наружу просился, но ладно, языком чесать не битвы выигрывать.

Отправив разведчиков и лазутчиков во все концы своих земель, намеревался убедиться в том, что когда ополчение покинет Нивград, город внезапно не атакуют со спины и не разграбят до нашего возвращения. Так же, хочет убедиться что в моих лесах по округе не расположился какой-либо отряд что в самый неподходящий момент ударит по нашим задницам.

Разведка и знание территории — одно из важнейших составляющих, за которыми следовало знания своих сил и сил своего врага. Как завещал старикан: «Знай врага и знай себя: тогда и в тысяче битв не потерпишь поражения.» Именно данного правила я и собирался придерживаться. До завтрашнего вечера требовалось собрать войско, далее дать тому выспаться, а следом, до рассвета выступать к первому лагерю врага, возведённому неподалёку от одного из трактов.

Ночь для меня выдалась бессонной; проведя ту за изучением немногочисленных карт местности, определил сторону, в которую лучше всего стоило отступать самому, и в случае успеха гнать врага. Так, для отступления идеально подходил тракт, если внезапно на горизонте возникнет враг, коего нам не удастся разбить, прикрываясь отрядами мобильной конницы состоящей из гвардейцев, я намеревался прикрыть отходящих до города воинов, ну а после готовиться к осаде. Если же враг проиграет, гнать того намеревался прямиком в сторону русла бурной реки, пролегавшей через лес. Перебраться через неё задачка крайне сложная, от того и число возможных пленных, которых можно было бы продать их семьям или на рабском аукционе значимо возрастало. Цинично? Цинично, но чертовски выгодно. Да и как я должен жалеть тех, кто под шумок решил обидеть такого доброго и заботящегося о своём народе принца, как я?

Глава 12 - Задумайся...

Заточенный и подготовленный под кого-то точно больше меня доспех, при каждом шаге звучно хлопал меня по заднице. Двигаясь, словно первая и самая старая версия робокопа, радовался только тому, что местные умельцы не додумались как в фильме оставить бороду открытой. Всегда удивлялся тупости того же чела из криптона и прочих, считавшихся героями и не додумавшихся вмазать своему врагу по единственной открытой, незащищённой части лица.

Да уж, в отличии от этих ряженых клоунов в облегающих костюмах, у меня точно была настоящая броня и ебучее забрало в редкую сеточку, что полностью лишало меня возможности видеть хоть в одну из сторон. С трудом стащив с головы эту тяжеленную хреновину, кинул её Августе. Хмыкнув, та поймала железяку двумя пальцами и прицепила к своему коню. Сделала она это настолько легко, что казалось — не предмет тяжёлый, а я дохляк из дохляков. В принципе, может даже и не казалось…

Войско для похода собралось немалое: с личной десяткой Шарлотты, из-за которой та даже с матерью и сестрой погрызлась, причём даже меня не стесняясь, получилось ровненько три тысячи. На удивление, прослышав о беде, на помощь пришли не только крестьяне, но даже и аристократия нашего города собравшая из себе равных и своих подопечных аж три ударные сотни, обученных, владеющих лошадьми и бронёй мужчин. Некоторые из них, заходясь праведными речами, обещали без какой-либо корысти помочь мне в изгнании и уничтожении предателей, но были и те, кто преследовал личные выгоды и именно их, вместе с «бескорыстными», я планировал отправить в бой в первых рядах. Чтобы случайно не кончить как один длинноволосый шотландец по имени Волес…

Первыми в моём поле зрения двигалась гордая знать, рвавшая на себе волосы за право первыми показать свою доблесть. За ними я, целитель, сестрёнка, два десятка гвардейцев и десяток бойцов герцогини. В центре двигался костяк, замыкала колонну конница из гвардейцев. Почему конница позади? Потому что этот отряд сейчас выступал в роли поддержки, и в случае начала неожиданной атаки, к моменту, когда те доберутся до меня, смог бы придумать пару тройку тактических манёвров и понять как действовать дальше: атаковать, защищаться, или попросту любым методом спасать свою шкуру.

Знающие приблизительное число врагов крестьяне, понимая, что нас больше, неоправданно вещали о скорой победе. Многих воодушевляло то, что их правитель двигался впереди них. Наивные, думали, что и в бою я буду драться на чале… В принципе этот вариант допускался, но только в том случае, если без моей личной гвардии никак не обойтись. Сам же я внутри трясся и испытывал некий мандраж. Сегодня по чьей-то прихоти на смерть вышла целая армия, чьи-то мужья, сыновья, отцы и дети. Я чувствовал ответственность за их жизни, а также за жизни тех, кого мы должны были победить. Во всей этой морально этической каше, творившийся в моей голове, радовало лишь одно: старик Гвиний после тех двух писем выглядел если не хуже меня, то хотя бы так же — мрачно, бледновато, с стойким желанием нажраться на лице. Казалось, старик переживал за наши с ним связанные жизни, даже ещё больше чем я, оттого и боялся гнева нашего братца первенца. Хотя почему ему не переживать то? Я пообещал ему свободу, а сейчас мы оба могли оказаться в могиле, если не из-за будущего императора, коим этот садист первый принц точно станет, так из-за стрелы, которую я мог с лёгкостью схватить своим ничем не прикрытым лицом.

Уже к полудню жаркое летнее солнце во всю жарило мою закованную в сталь тушку. Каждый шаг лошади отдавался острой болью в моей не привыкшей к данному виду транспорта заднице. Терпя из последних сил, я прикидывал, что могло быть менее болезненным: лишение меня анальной девственности при помощи бейсбольной биты, или ещё сутки в этом ёбаном седле, и если бы от этого выбора ответа зависела бы моя жизнь, без раздумий выбрал бы первое.

— С меня хвати… — Направив коня к сестрёнке,