— Проклятые ревуны[45], — вспылил Уилсон.

— Над нами целое их стадо резвится на деревьях, — сказал Смуга, поглядывая вверх. — Они теперь, видимо, радуются, что напугали нас.

— А я принял было их за воинственных ягуа, — ответив Уилсон и громко расхохотался.

Смуга последовал его примеру.

Индейцы сюбео и метис не разделяли веселости белых спутников. Они продолжали вести себя тихо и не очень уверенно глядели друг на друга.

— Вперед! — продолжая смеяться, воскликнул Уилсон. — Бояться нечего, это были только ревуны!

Однако Габоку укоризненно посмотрел на него и едко заметил:

— Не радуйся, сеньор, заранее. Если бы нас атаковали ягуа, мы без колебаний ответили бы пулями из ружей. Битва не пугает сюбео. Но помни, что вой обезьян всегда предвещает несчастье!

— Это правда, подтвердил метис. — Кто-то из нас наверняка погибнет. Обезьяны это чувствуют и почти никогда не ошибаются!

— Если так — будь осторожен, Матео, — ответил Смуга, заглядывая метису в глаза. — В большинстве случаев плохое предсказание исполняется по отношению к людям с нечистой совестью…

Метис понурил голову и мрачно смотрел себе под ноги. В его сердце проник суеверный страх. Возможно, этому белому помогают сверхъестественные силы? В самом деле, как без помощи этих сил он узнал бы о собаке, которая стала доказательством его, Матео, измены? И мог бы Смуга без помощи чудодейственных сил, притом без всякого оружия, победить его, такого силача? Если бы не Смуга, кто мог бы помешать ему бежать! Теперь он предсказывает ему смерть…

Сюбео с любопытством смотрели на помрачневшего Матео. Они пытались угадать почему этот необыкновенный белый считает, что ревуны предсказывают смерть именно Матео, а не кому-нибудь другому? Может быть он и в самом деле знает это?.. Сюбео верили в таинственные силы, предсказания злых духов, обитающих в лесу. Сюбео неустрашимые воины в бою, дрожали от страха при одной только мысли о волшебствах, колдовстве, колдунах и ядах. Они верили, что причина смерти всегда кроется в колдовстве злых людей. По их мнению, естественной была только смерть на поле боя, от несчастного случая или от старости. Раз белый сказал, что ревуны предсказывают Матео смерть, значит так и будет.

После короткой остановки на обед путешественники опять направились вверх по реке. Матео все с большим оживлением смотрел на берега, Мимо которых шла лодка. Наконец вполголоса заявил:

— Уже близко деревушка ягуа, я узнаю местность!

За излучиной реки путешественники увидели ствол огромного дерева с обрубленными ветвями, переброшенный через реку с одного берега на другой. К этому мосту с обеих сторон тянулись протоптанные в траве тропинки, которые вели в чащу густого леса.

— Приставай к левому берегу! — обратился Матео к Габоку, и, повернувшись к Смуге, сказал: — Это здесь, сеньор!

Лодка пристала к крутому берегу. Сидевший ближе всех к носу лодки сюбео выскочил на берег, и вытянул лодку на отмель у подножия откоса.

— Отсюда уже совсем близко до деревушки ягуа. Туда надо идти пешком, — сказал Матео.

— Хорошо, сначала мы пойдем туда вдвоем, — ответил Смуга, внимательно оглядывая местность.

Матео согласно кивнул головой. Захватив подручный мешок и винтовку, Смуга вышел на берег. Повернулся к спутникам и сказал:

— Вы, Уилсон, останетесь здесь с сюбео. Два револьверных выстрела с моей или вашей стороны будут означать призыв на помощь.

— Буду глядеть в оба, можете быть спокойны, — заверил Смугу Уилсон.

Смуга и Матео взобрались на крутой откос высокого берега. Вошли в джунгли. Смуга шел вперед осторожно, потому что тропинка то и дело пропадала в густых зарослях. Внезапно за одним из поворотов они увидели, шедшего навстречу, одинокого индейца. Он, видимо, шел на охоту, нес в руках длинное духовое ружье, и притороченное к поясу продолговатое лукошко со стрелами. Индеец был одет в длинную, почти до самой земли, юбку из волокон рафии. На голове носил огромный парик из тех же волокон, который подобно пелерине свободно ниспадал ему на спину и грудь. На верхушке головы к парику был прикреплен круглый плоский венок, похожий на тот, который рисуют на старинных иконах над головами «святых».

Увидев чужих, индеец остановился, как вкопанный, но воинственной позы не принял. Однако опытный в таких делах Смуга сразу заметил сосредоточенную напряженность на лице индейца, которая могла, в зависимости от обстоятельств, превратиться либо в открытую вражду, либо в дружескую улыбку приветствия. В таких случаях иногда самый незначительный шаг, или неловкое движение со стороны прибывших, может повлечь за собой пагубные последствия.

Смуга доброжелательно улыбнулся и медленно направился к индейцу. Однако тот быстро поднял руки вверх, ладонями наружу, словно хотел задержать или оттолкнуть Смугу.

— Стой, сеньор, стой! — спешно потребовал Матео. — Такое движение значит: «Не подходи ко мне»!

— Я это знаю, — спокойно ответил Смуга. Он остановился и достал из подручного мешка небольшую пачку табаку. Протянув индейцу, сказал: — Самики[46] — тебе и твоим друзьям!

Индеец, не опуская рук сделал еще один шаг назад. Смуга достал из кармана трубку, набил ее табаком из пачки, которую держал в руках, и закурил. Выпустил клуб дыма, снова протянул индейцу пачку с табаком и повторил:

— Самики!

Индеец опустил руки, подошел к Смуге и осторожно взял из его рук пачку с табаком. Не спуская глаз со Смуги и Матео, индеец понюхал подарок, достал из кошеля, висевшего у него на поясе, небольшую глиняную трубку. Набил ее табаком. Когда Смуга подал ему спичку, не проявил удивления, из чего можно было заключить, что он не впервые встречается с белыми.

Индеец и Смуга, стоя друг против друга, медленно курили трубки. Спустя некоторое время индеец спрятал свою трубку в кошель и спросил на ломанном испанском языке:

— Что вам нужно?

— Мы пришли к твоему вождю, — ответил Смуга. — Принесли ему подарки.

— А есть у вас тиви[47]— полюбопытствовал индеец.

— Соль у нас есть, — ответил Смуга.