серьёзно этим заниматься не собиралась: их отношения с Георгием детей не подразумевали, а темп её жизни и вовсе не допускал длительных остановок.

Подписав все необходимые бумаги на оказание услуг флористов, Кира завершила первый после многолетнего перерыва визит к Федуловым. Хотя переговорить о прошлом не удалось, но Кира была собой довольна: держалась спокойно, не нервничала, не устроила истерики, как осенью в конашовской автомастерской. «Кто молодец? Я молодец!» — мысленно похвалила себя Кира. Странно, что Злата её не узнала. Хотя, удивляться особо нечему — Елена узнала бы сразу, а Злата как была дурой с памятью аквариумной рыбки, так дурой и осталась. Даже двадцать лет назад, как ни была Кира восхищена семьёй любимого человека, но то, что у Златы мозги в район задницы переместились, и тогда видела. Впрочем, своими весёлыми мозгами Злата догадалась не только старшего Андреем (наверное, уже университет закончил) в честь отчима назвать, но и младшего Юрием — именем сегодня непопулярным, зато в честь отца Андрея Юрьевича. И похоже перебралась в дом отчима вместе с наследниками. Двадцать лет назад только наездами бывала. Интересно, а у Кирилла дети появились или никто семье Златы конкуренции на наследство не составляет? При мысли о Кирилле на душе стало пасмурно, за столько лет равнодушно думать о нём у Киры не получалось.

Возле машины стояла рыжеволосая девочка. Кира про неё уже забыла, зачем надо было её оставлять? Может, то, что уехала из Конашова пензенским поездом, как Кира когда-то, заставило на минуту посмотреть на девчонку повнимательнее? Ладно, чего теперь про это думать — надо подвезти девочку до ближайшей станции метро, раз ждать заставила.

— Ну, садись, поедем, — Кира приветливо распахнула дверцу автомобиля.

Девушка молча смотрела в окно, не досаждая разговорами, а расспросы начала Кира. Заговорила не потому, что ей была интересна попутчица, просто надо было переключиться с размышлений о встрече со Златой, о том, что надо будет ещё встретиться с Еленой и с ней уже вести разговор, и перестать думать о том, что до сих пор страшно увидеть Кирилла, испытать боль, узнав, что он про Киру забыл.

— Значит, тебе надо сейчас искать недорогое жильё и работу в школе, желательно поблизости. В Конашове кто из близких остался?

— Тётя, мамина сестра.

— То есть, как я поняла, тебя не огни большого города манят, а лишь из-за того, что твой парень спит с другими, ты решила не возвращаться.

— Я боюсь с ним опять начну отношения. А он опять предаст.

— Разумная ты какая! — усмехнулась Кира.

Она разумной не была, всё время ждала Кирилла, в каждую минуту казалось, что это его шаги на лестнице, это звук колёс его машины под окнами. Широкоплечая фигура Кира мерещилась на улице в толпе прохожих. И пусть бы опять предал, лишь бы вернулся. Сейчас, после сеансов психолога, после отношений с другими мужчинами, поняла, что тосковала не по нему, а то тем эмоциям, что давал ей Кирилл, по тому градусу отношений. Но даже понимая это, сегодня особенно тщательно собиралась к Федулову: вдруг встретится в доме его сын.

— Пока место ищешь, можешь у меня остановиться. Приючу на пару дней.

Слова эти вырвались у Киры сами собой. Сказала и удивилась: зачем ей в доме эта рыжая? Как говорит Георгий, «мы в ответе за тех, кого вовремя не послали». Но девчонка ей чем-то неуловимым нравилась. «Пусть поживёт денёк-другой, с матерью про Конашов поговорит», — успокоила себя Кира. Людмила Михайловна переехала к дочери, но в родной город ездила регулярно, Кире поехать с собой не предлагала, зная, что получит отказ, но порассуждать о конашовских событиях любила.

В машине зазвучал «Вальс цветов» Чайковского — звонок с работы. Кира включила телефон, преобразилась, в голосе зазвучали ледяные нотки:

— Почему я должна тебе повторять: мы не берём эустомы! Даже по такой цене. Ира, мы торгуем всем, вплоть до кактусов, а эустомами не торгуем. Да, такая вот концепция!

Кира раздраженно бросила телефон в сумку и остановила ауди перед подъездом новой многоэтажки:

— Ульяна, выходи. Приехали.

ГЛАВА 8. УЛЬЯНА

Ульяна не понимала, кто эта дама в белом плаще, просто представившаяся ей Кирой. Зашла за незнакомкой в стеклянный подъезд, прошла мимо консьержки к серебристым дверям лифта — всё такое шикарное, как и дама, которая здесь живёт. И квартира у дамы была такая же белоснежно-элегантная, как и хозяйка. В огромном зеркале светлой прихожей Ульяна увидела себя — рыжие взлохмаченные волосы, круги под глазами — как не соответствовало её отражение интерьеру квартиры!

— Мам, я тебе землячку привела. У Федулова встретились. Поживет у нас, пока с жильем не определится.

Востроносая старуха критически, как показалось Ульяне, рассмотрела гостью:

— Ну, обувай тапки, проходи на кухню, — и сразу повернулась к дочери: — Это чего тебя к Федулову понесло? Кирилка твой объявился?

— Мам, прекращай! Заказ пришёл, — дом Федулова к юбилею хозяина живыми цветами оформить.

— Ну и как он, Федулов, узнал тебя?

— Никто никого не узнал. Девочку покорми. Она с поезда, сегодня только приехала.

Людмила Михайловна, что-то пробурчав, повернулась к Ульяне:

— Чего в дверях встала? Сказано было: на кухню проходи.

— А где у вас кухня? — Ульяна растерялась в сложной планировке квартиры.

— Прямо и налево, только сперва сюда, в ванную, зайди, руки помой. В поезде сейчас что хочешь можно подцепить.

На кухне, поставив перед Ульяной на стеклянный круглый стол тарелку с борщом, Людмила Михайловна села напротив девушки и начала расспросы:

— Ты Зотова?

— Нет, Костюченко.

— Но родня-то Зотовы?

— Мам, ну, что ты пристала? — на кухню зашла Кира. — Дай человеку поесть.

— Я понять хочу, кем она Зотовым приходится.

— Я Зотовых не знаю, — произнесла Ульяна и подумала: «Я никаких своих родственников, как оказалось, не знаю».

— Мам, в Конашове с населением в двести тысяч человек совсем не обязательно всем быть родственниками.

— Да причём здесь двести тысяч? Я как её увидела, — Людмила Михайловна кивнула на Ульяну, — так сразу папашу твоего вспомнила. Да ты сама посмотри: волосы зотовские, ни с кем не спутаешь, а рот… Зотовская порода. Отец твой известный кобель был, сколько по Конашову тебе братиков, сестричек наделал, одному богу известно. Уже помирал, а медсестру ущипнуть пытался.

— Мама, прекращай. Человека уже нет, а ты всё счёты с ним сводишь, — перебила Кира Людмилу Михайловну.

— Что прекращай? Мне Верка рассказывала, она у него в больнице была, как его инсульт прихватил. Руку трясутся, а всё туда же.

— Слушать не хочу, — Кира ушла с кухни, из коридора