Он не стал рисковать, не стал сражаться, он не спас Еву. Наш прародитель оказался беспомощным. Он поступил вопреки своей природе и не проявил активности. После него каждый мужчина, каждый потомок Адама несет в своем сердце воспоминание об этом провале. Каждый мужчина каждый день повторяет ошибку Адама, совершает тот же грех. Мы не рискуем, мы не сражаемся, мы не спасаем Еву. Мы — щепки, отколотые от одного старого полена.

Что касается Евы, то я должен подчеркнуть, что она тоже не исполнила своего предназначения. Она была дана Адаму как его ezer kenegdo — или, как мы привыкли читать в переводе, «помощник». Не очень значительная роль, не так ли? Мне сразу вспоминается сеть закусочных, где подаются запеканки «Hamburger Helper» («Помощник гамбургера»). Однако, как сказал Роберт Альтер, это «невероятно сложное для перевода словосочетание». Оно означает нечто большее, чем «помощник», оно означает «спаситель жизни». С этими словами мы обращаемся лишь к Богу, когда отчаянно нуждаемся в Нем. «Нет подобного Богу Израилеву, Который по небесам принесся на помощь тебе и во славе Своей на облаках» (Втор. 33:26). Ева дает жизнь, она — союзник Адама. Им обоим дано разрешение на участие в приключениях. Они оба должны думать о продолжении рода. И они оба должны сражаться бок о бок.

Ева была обманута… и достаточно легко, как заметила моя подруга Джен Мейерс. В своей книге «Очарование надежды» Джен написала: «Ева была убеждена, что Бог что-то скрывает от нее». Даже роскошная красота Эдема не убедила ее в том, что у Бога доброе сердце. «Когда Ева была [обманута], ее женская суть изменилась, и она оказалась в бесплодных местах одиночества и контроля». С этого момента каждая дочь Евы стремится «контролировать свое окружение, свои отношения с людьми, даже Бога». Она перестала быть ранимой и стала цепкой. Она уже не хочет просто участвовать в приключениях, она хочет контролировать их. Та же метаморфоза произошла и с ее красотой: она либо прячет ее в страхе и злобе, либо использует ее, чтобы обеспечить себе место под солнцем. «В страхе, что никто за нас не заступится, что никто не защитит нас, мы начинаем заново творить себя и свою роль в истории. Мы манипулируем своим окружением, чтобы не чувствовать себя такими беззащитными». Падшая Ева становится либо жесткой и суровой, либо прилипчивой. Говоря проще, Ева перестала быть просто привлекательной. Она либо прячется за маской деловой женщины, либо требует, чтобы Адам занимался ее делами; обычно мы встречаем странное сочетание того и другого.

Позёры

Теперь Адам знает, что он упустил свой шанс, что с ним что-то не в порядке, что он уже не является тем, кем ему предназначено было быть. Адам не просто принял неправильное решение, он утратил что-то свойственное его природе. Он потерпел поражение, он потерял свою силу, и он знает это. И что же происходит дальше? Адам прячется. «…[Я] убоялся, потому что я наг, и скрылся» (Быт. 3:10). Не надо быть специалистом по психологии, чтобы понять мужчину. Поймите этот библейский стих, вникните в его смысл, и поступки окружающих вас мужчин станут вам понятны. Мы все пытаемся спрятаться, каждый из нас. Прекрасно сознавая, что мы, в свою очередь, тоже не те, кем нам предназначено быть, отчаянно боясь разоблачения, трепеща от ужаса, что все увидят, кто мы есть на самом деле и кем мы не являемся, мы прячемся в кусты. Мы прячемся в своих офисах, в спортзалах, прикрываемся газетами, но по большей части мы прячемся за своей маской. Когда вы знакомитесь с мужчиной, чаше всего вы видите лишь фасад, фиговый листок тонкой работы, искусно сделанную маску.

Однажды вечером мы с другом возвращались на машине с ужина, обмениваясь незначительными репликами о жизни, браке и работе. Однако вскоре разговор стал более серьезным, и мой друг сознался, что находится в состоянии какой-то бесконечной борьбы. Затем последовало что-то типа признания: «На самом деле, Джон, я чувствую, что вся моя жизнь — сплошной блеф… и что однажды меня выведут на чистую воду». Я был поражен. Этому парню сопутствовал успех и признание, он нравился людям с первого взгляда. Это был привлекательный, атлетического телосложения мужчина, интересный собеседник, умеющий ясно и четко выражать свои мысли. У него была красавица жена, хорошая работа, шикарный автомобиль и большой дом. Все эти внешние признаки явно указывали на то, что он достоин называться «настоящим мужчиной». Но внутренняя жизнь — это совсем другая история. Она всегда отличается от той, что видна окружающим.

Прежде чем я рассказал друзьям о своем сне, в котором я видел себя на сцене не знающим своей роли, еще один мой друг рассказал мне о кошмарном сне, который преследовал его. Сон был про убийство и про ФБР. В этом сне мой друг, по-видимому, кого-то убивал и закапывал тело на заднем дворе своего дома. Но власти каким-то образом узнавали об этом, и он понимал, что его преступление вот-вот раскроется, и его схватят. Каждый раз сон обрывался за мгновение до роковой развязки. Мой друг просыпался в холодном поту. «Теперь меня могут поймать в любой момент», — этот страх знаком многим мужчинам. Если говорить начистоту, то большинство из нас ведет жизнь притворщиков. Мы вступаем только в те битвы, в которых сможем одержать победу; мы соглашаемся только на те приключения, которые нам по плечу; мы выбираем лишь тех красавиц, которых сможем спасти.

Я хочу спросить тех парней, кто не очень-то разбирается в машинах: как вы разговариваете со своим механиком? Сам я кое-что знаю об устройстве и ремонте машин, но не слишком много, поэтому рядом со своим механиком я ощущаю себя беспомощным младенцем. И как же я себя веду? Я начинаю притворяться, принимаю позу. Я пытаюсь выглядеть спокойным и немного рассеянным — по моим представлениям, именно с таким видом настоящие парни прохаживаются рядом со своими грузовиками, — и жду, что он скажет. «Похоже, у вас проблема с подачей бензина», — говорит он. «Да, мне тоже так кажется». «Когда вы последний раз перебирали карбюратор?» «Да-а-а, давненько это было». (Я пытаюсь вспомнить, что такое карбюратор, и понимаю, что не имею ни малейшего представления о том, перебирали ли его когда-нибудь или нет.) «Ну, тогда будет лучше, если я сейчас этим займусь, иначе кончится тем, что где-нибудь на заброшенной сельской дороге вам придется делать это самостоятельно». «Ну да», — говорю я спокойным тоном, как будто мне действительно не хочется перебирать эту штуковину, хотя на самом деле я понятия не имею, как это делается. Помните, с чем я оказался в лесу, где в любой момент мог появиться медведь гризли? Со свистком. Я сказал механику, чтобы он принимался за ремонт карбюратора, а он протянул мне свою руку, большую, испачканную машинным маслом руку, знающую, как держать инструмент. И что мне оставалось делать? Мне, одетому в пиджак и галстук по случаю предстоящего выступления перед женской аудиторией, было неудобно сказать: «Слушай, мне не хочется пачкать руки». Поэтому я решительно ответил на его рукопожатие.

А теперь, парни, я хочу спросить вас, работающих в мире больших корпораций: как вы ведете себя в зале заседаний совета директоров, когда обстановка становится напряженной? Что вы говорите, когда вас начинает распекать большой начальник? «Джонс, что происходит у тебя в отделе? Вы, ребята, уже на три недели задерживаете сдачу проекта!» Пытаетесь ли вы переложить ответственность на другого? «На самом деле, сэр, мы еще несколько недель назад передали план работ в отдел Маккормика, чтобы там определили стоимость проекта». Или вы напускаете на себя равнодушный вид? «Что вы говорите? А я и не знал. Сейчас же этим займусь». А может быть, вы просто стремитесь замять этот разговор: «Сэр, эта работенка не из легких… Но на этой неделе постараемся закончить». Когда-то давно я проходил стажировку в одной из таких корпораций. Наш начальник наводил ужас на всех подчиненных, в его кабинете слетела не одна голова. Обычно я любыми путями старался избежать встречи с ним; когда я случайно сталкивался с ним в коридоре, даже если он обращался ко мне «по-дружески», я всегда чувствовал себя мальчишкой лет десяти.