— И вы не хотите знать, откуда пришла эта болезнь и может удастся остановить её?

Старшая остановилась и глубоко вздохнула:

— У нас одна жизнь бессмертный. Лес и так потерял много своих дочерей. Мы уйдём, потому что боимся и ничего не можем сделать…

— И оставите родовое дерево? — мой вопрос был задан автоматически, как логичное продолжение беседы. И тут я впервые увидел проявления эмоций у Старшей. Расстояние в десяток метров она преодолела одним прыжком. Её чёрная кожа приобрела пепельный оттенок, рот исказила гримаса ярости:

— Не тебе судить нас, недоальв! — я попятился под неожиданным напором чёрной дриады. Похоже, затронул какое-то табу. — Хочешь остаться? Найти причину болезни? Твоё дело! А мы уходим, бессмертный… — Старшая успокоилась так же быстро, как и вышла из себя.

— Хорошо, хорошо, не собирался вас оскорблять, — я примирительно поднял руки.

— Оплату тебе привезут сегодня к вечеру на это место. Дети ночи будут ждать до восхода Трёх Сестёр, недоальв, — Старшая, не произнеся больше ни слова, повернулась и зашагала к тропе, на которой уже скрылись почти все дриады.

— И вам, спасибо, что не прибили, девочки… — пробормотал я, почёсывая затылок.

Мда. Всё же разобраться с местной заразой надо. Не люблю загадок, в особенности не люблю не оконченные дела. Я примерно сориентировался по встающему над вершинами «пальм» солнцу, в какой стороне осталась деревня. В конце вчерашнего марша я уже плохо соображал, но запомнил, что от этого места, где хвойная растительность сменилась «пальмами» и кустарником идти до деревни достаточно далеко. Часа два или три, поэтому решил не откладывать.

Жуя на ходу краюху чёрствого ржаного хлеба с сыром, захомяченную в незапамятные времена в инвентаре, и радуясь утренней прохладе, зашагал, стараясь держаться хорошо видимых следов волочения травяных коконов на местной почве, напоминающей смесь песка и земляной пыли. Вот тебе и дети леса! Ни покормили, ни напоили. Обозвали…надо же, недоальв. Хех!

От солёного козьего сыра скоро захотелось пить. Решил подождать, пока доберусь до реки с её хвалёной кристально чистой водой. Так, совершенно незаметно, занятый размышлениями над поставленной перед собой задачей, добрался до края ущелья, в котором протекала река.

Из-за тумана самого русло едва угадывалось, но тропа, по которой дриады недавно спускались, была заметна очень хорошо. Просто я вышел к обрыву значительно выше. Мда, чтобы напиться, нужно спуститься и снова познакомиться с местными жужжащими кровопийцами.

Может, стоит поискать ещё один спуск, расположенный выше по течению? Или сразу, подниматься на самый верх? Как там старшая назвала… «скала Дома Мёртвого Бога»?

Всё же придётся спускаться в деревню. Там могут быть подсказки. Ночью разглядывать подробности было недосуг. Да и пить хочется, ни о чём думать больше не могу. Я облизнул губы и стал спускаться. Сапоги погружались в зыбкую почву по щиколотку.

Осиротевшая деревня выглядела печально. Некоторые жилища так и остались сваленными. Странно, что заметил только сейчас. У дриад не было ни очагов, ни остатков кострищ. Я вообще не помню, чтобы они пользовались огнём. Ещё один штришок в загадочную картину жизни этих существ. Язык уже не поворачивался назвать их нимфами. Кем угодно, только не духами леса. Что за больная фантазия у разработчика, придумавшего этот народ.

Обходя брошенные хижины и ворочая носком сапога нехитрые предметы утвари, натыкался тут и там на следы рубинового смолистого вещества, которым были забиты носовые ходи больных дриад. Преимущества бессмертного неоспоримы. Шляйся себе хоть в эпицентре эпидемии! На это я и надеялся. Особого геройства в этом не вижу, но, думаю, эксперимент на самом себе — самый быстрый способ выяснить, что же здесь произошло.

Поэтому дальнейшее моё поведение, безусловно, вызвало бы появление многих седых волос у моих учителей-эпидемиологов, будь они свидетелями этого безобразия.

Я совал свой нос, палец, иногда даже язык, везде, куда мог добраться. Перетряхивал то, что можно было считать одеждой и постелями дриад. Какие-то деревянные плошки, плетёные туески. Рискнул попробовать на вкус рубиновую смолу, которая оказалась абсолютно безвкусной. Ничего…

Жажду я утолил в самом начале, напившись прямо у берега в небольшой заводи. Вода в реке была действительно кристально прозрачной и очень холодной. Мои метания по деревне и вставшее высоко палящее солнце заставляли часто прикладываться к предусмотрительно припасённому ведёрку с водой, позаимствованному в одной из хижин.

Часа через два тщетных поисков и экспериментов я присел у одного из покосившихся жилищ, прельстившись густой и прохладной тенью. Воспоминания о волшебной похлёбке мамаши Хейген ничуть не прибавили настроения, а лишь заставили возмущённо бурчать мой желудок, который я тщетно попытался успокоить глотком ледяной воды.

Может, дело в метаболизме дриад? С чего я взял, что если эти существа выглядят внешне похожими на людей, то и физиология у них схожая? Ну-ка, ну-ка… Я вытащил из инвентаря предусмотрительно захваченную из фургона «Анатомию рас» и стал искать главу о дриадах. Найденная информация умещалась всего на двух листах этой энциклопедии. Я прочёл её несколько раз и был крайне раздосадован. Мизер информации! Насколько подробно была описана анатомия и даже физиология гарпий… а дриады оказались самой малоизученной расой или самой закрытой. Что ничуть не прибавляло оптимизма. Так, стоп. А это что? Сноска после главы. Сразу и не заметишь. «Из заметок Дорана Глора, почтеннейшего магистра и смотрителя библиотеки Эмеральда». Так, почитаем… «… а ещё свидетельства отмечают, что среди дев леса не видел никто и никогда особей мужеского вида или кого-либо их заменяющего. Все описания из собранных нами источников единообразны и подтверждают внешний вид дриад сходным с телосложением хуманок, вплоть до наличия ногтей на пальцах рук и ног, волос на голове и веках. Но также полное отсутствие оных на теле, и в виде бровей. Кожа же дев лесных очень прочна и в то же время эластична, устойчива к воздействию ядов, огня и металла. Что неоднократно отмечали Рейнджеры альвов, ибо стрелы против дриад бесполезны…» О, как! Нормально… так, так, а тут что? «… любые раны, полученные лесными девами, будь то резаные, рваные или колотые, а также: переломы костные и вывихи сухожильные; заживают не в пример другим расам во много раз быстрее и без совершенного следа…». Хм, дальше опять ничего не значащие бла-бла-бла… Имеют большую потребность в воде. Едят только выращенную пищу. Ага. Ну это ожидаемо…

Высочайшая регенерация, устойчивость к ядам, прочнейшая кожа и совершенно отсутствующие данные по анатомии, размножению, росту… Кстати, детей ни на поляне, ни в этих травяных вигвамах я так и