Пустота и тяжелое равнодушие навалились на него мгновенно, словно поджидали в засаде, и Борис забылся тяжелым, без сновидений, сном.

А с самого утра тяжелую тишину квартиры прорезал звонок.

Лена впала в кому. Уже в больнице Борис узнал, что произошло это вчера, около десяти часов вечера, как раз в то время, когда он выбрасывал проклятую куклу.

Следующим вечером, когда Борис сидел дома и снова пил в слепой надежде притупить боль, но не пьянея, в дверь позвонили.

«Это от Лены», — мелькнула в голове безумная мысль.

За порогом оказалась старая соседка Мария Платоновна, жившая до разделения квартиры бок о бок с ними. Кажется, это она некогда сунула еще маленькому Боре игрушку-медвежонка.

— Это ваше, — Мария Платоновна протянула нечто завернутое в знакомое одеяло. — Очень ценная вещь, хорошо, что я нашла. Люди сейчас всякие встречаются…

Борис усмехнулся. Было глупостью думать, что от куклы можно избавиться. Непозволительной глупостью.

Он взял протянутый сверток и захлопнул дверь, не произнеся ни единого слова благодарности.

Наше время, начало мая

После того как Ник ушел, я продолжала пребывать в странном состоянии, словно парила в воздухе, не ощущая ногами земли. Было странно, но приятно.

Звонила мама, не помню, что я ей сказала, но она примчалась, чтобы лично посмотреть, все ли у меня в порядке.

— Ты влюбилась! — ахнула она с порога, едва увидев мое лицо.

— Так и есть, — отозвалась я, пропуская ее в квартиру.

Мама сняла туфли, прошла на кухню, села на стул и уставилась на меня так, словно я была очень редким экспонатом привезенной из Европы выставки.

— А что же с Пашей? — наконец спросила она.

Родителям и бабушке с дедушкой Паша очень нравился. Я даже подумывала, что зря познакомила их. Родные считали его надежным и самым подходящим кандидатом на роль мужа и отца моих будущих детей, потому что кто, как не родители и бабушки-дедушки, больше своих детей думают о продолжении рода и новом потомстве.

— С Пашей мы расстаемся, — спокойно объявила я, заваривая чай и доставая из шкафа баночку любимого инжирного варенья. — Он еще не знает, но скажу ему об этом в ближайшее время.

На самом деле на моем телефоне было уже три пропущенных вызова от Павла, но пока что я никак не могла собраться с силами для разговора. Сомневаюсь, что он любит меня с неземной страстью, однако мне все равно непросто признаться ему, что встретила другого и мы с ним больше не станем видеться. Можно, конечно, предложить дружбу, как делают обычно в таких случаях, но все знают цену этой так называемой дружбы. Нет уж, лучше оставаться честной и решить все раз и навсегда.

— Может, еще подумаешь? — мама с надеждой заглянула мне в лицо.

Я едва не расхохоталась в ответ. Как будто тут есть вообще о чем думать! Даже смешно сравнивать Пашку и Ника. Нет. Такое можно только в бреду придумать!

— Павел серьезный молодой человек, и он по-настоящему тебя любит, — попыталась настоять мама.

Я поставила чашки и села напротив нее. Возражать не стала, но по моему виду она поняла, что говорить тут не о чем.

— А что за человек этот твой новый знакомый? — осторожно задала вопрос мама, даже не притронувшись ни к чаю, ни к варенью.

— Он замечательный человек, — горячо начала я. Едва не сболтнула, что Ник интересуется куклами, но вовремя себя одернула — с точки зрения родителей, такой интерес характеризует молодого человека не лучшим образом, тут не избежать обвинения в инфантильности и прочего… — Наполовину немец, сейчас живет в России.

— Надо же! — покачала головой мама. — Что это иностранцев сюда потянуло? Небось тоже укрывается от налогов или от чего похуже.

Я безнадежно вздохнула. Мама такая мама — умеет перевернуть все самой худшей стороной.

— Мам, не выдумывай! — протянула я. — Понимаю, что тебе нравится Павел, так что после него ты у любого найдешь недостатки, кого бы я ни привела. Вот увидишь, Ник тебе тоже понравится.

— Он еще и Ник? — мамины брови скептически вытянулись в струнку.

— Давай я сама разберусь, я уже не маленькая, — попросила я.

Мама одним глотком, кажется, даже не почувствовав вкуса, выпила свой чай.

— Мы за тебя очень волнуемся, — заметила она, глядя куда-то мимо меня. — Говорят, ты очень похожа на прабабушку Нату…

Я вскочила, едва не опрокинув свой стул.

— И что ты имеешь в виду? Что плохого в прабабушке?

Мама отвела взгляд, словно ей действительно было что скрывать.

Я оперлась руками о стол и нагнулась над ней.

— Ну говори уже, — попросила я. — Что там не так с прабабушкой Наташей? Кроме того факта, что она очень любила прадедушку и Гретхен. Разве в этом есть что-то плохое?

— Нет, — мама принялась ковырять варенье в своем блюдце. — Просто, говорят, она тоже была фантазерка.

Насколько я знала, прабабушка Ната и прадедушка Николай — тот самый, что привез ей Гретхен, — умерли довольно молодыми.

— И отчего они умерли? — задала я вопрос, не имеющий популярности в нашей семье. Даже дедушка Боря неохотно говорил о матери, словно не хотел о ней вспоминать.

— Несчастный случай. Я не знаю, — мама зачерпнула полную ложку варенья и отправила его в рот, пользуясь возможностью не говорить.

Я пожала плечами. Похоже, мама просто не знала, как на меня повлиять, поэтому и приплела прабабушку.

— Кстати, покажи свои новые работы, — попросила мама, теперь и сама желая сменить тему.

Можно было поупираться чисто из вредности и попытаться-таки выяснить, что они так тщательно скрывают, однако мне и самой было приятно поговорить о чем-то другом.

А вечером позвонил Пашка.

— Наконец до тебя дозвонился! — начал он бодро.

Я молчала, и по этому напряженному молчанию он как-то удивительно быстро понял, что что-то идет не так.

— Что-то случилось? — спросил он тихо.

— Да… — Я задумалась. Расстаться с человеком по телефону легче, но все же мы встречались уже не один год, и, наверное, это непорядочно с моей стороны. — У тебя найдется свободное время? Мы можем встретиться?

— Найдется. Где? — голос стал напряженным.

— В кафе неподалеку от моего дома. Нормально?

— Буду минут через сорок, — сообщил он.

Я нажала на отбой и перевела дыхание. Самое трудное еще впереди. Но жалела ли я о том, что собираюсь сделать? Ни единой секунды, а значит, поступала правильно.

Когда я вошла в кафе, Паша уже был на месте. Я приблизилась и села напротив, отметив тусклую невзрачную рубашку, на воротнике которой обнаружилось пятнышко.