заинтригованный и несколько сбитый с толку директор.

Кротов обернулся к Даше и мягко сказал: "Даша, подожди, пожалуйста, за дверью".

— Иван Иванович будет лучше, если я сразу перейду к сути. Дело в том, что ваша воспитанница Даша Воронцова — редкий талант. Уж поверьте, я много повидал на своем долгом тренерском веку, но с таким явлением сталкиваюсь впервые.

— Простите, я не совсем понял, на каком веку вы сказали?

— Тренерском, — Кротов улыбнулся, — я по профессии теннисный тренер.

Глаза Ивана Ивановича округлились.

— А как же вы сумели рассмотреть ее способности, если она из детдома никуда не уходит, у нас режим… — Директор внезапно осекся. — Так, теперь я начинаю понимать причину исчезновений Воронцовой.

— Да, все верно, — Кротов решил с самого начала не юлить и не скрывать правду, — но, поверьте, девочка не виновата в этих долгих отлучках. В этом, скорее, виноват я. Знаете, когда она выходит на площадку, она преображается и из обычного ребенка превращается в индивидуальность. На корте она так увлечена, что не замечает уже ничего вокруг. Ну, как бы вам объяснить, — Кротов на мгновение задумался, — все дело в том, что у Даши есть врожденное чувство мяча и поэтому, если у нормального ребенка на правильную отработку удара уходят месяцы, то у нее это происходит сразу, и мяч, послушный движению ее руки, летит быстро и точно.

Кротов так увлекся, что плавно провел ладонью по воздуху, имитируя удар. Поленов тоже увлекся вдохновенным рассказом, он во все глаза смотрел на тренера и молча продолжал слушать.

— Когда у человека есть талант, какая-то изюминка, то грех его не заметить и не попытаться развить. Такому человеку можно многое простить. Поэтому я прошу вас, как директора детского дома, разрешить Даше Воронцовой посещать тренировки, пусть в виде исключения, но посещать.

При последних словах Кротова Иван Иванович как-то сжался, втянул голову в плечи и начал без всякой на то причины перекладывать стопки бумаг с одного места на другое. Он делал это быстро и старался не смотреть в глаза Кротову, который обратил внимание на внезапную перемену в поведении директора. Через некоторое время Поленов нехотя и с натугой произнес:

— Вы знаете тут не так все просто. Сейчас, к сожалению, нет нашего завуча Олимпиады Александровны, день-то выходной. Правда, у нас ЧП случилось, и, возможно, она скоро подъедет. Она за дисциплину в детдоме отвечает, да и за многое другое тоже.

Понимаете, дети у нас все равны, а режим строгий, детдом все-таки, не шутки, слабину давать нельзя. Дай одному поблажку, вмиг все разбегутся. Хотя, если честно, теперь после вашего рассказа мне многое стало понятно. Вы только не беспокойтесь, наказывать девочку за ее побеги мы не будем. Но согласитесь, случай с Воронцовой совсем не простой. Вам бы лучше по этому поводу поговорить с Олимпиадой Александровной, глядишь, может как-нибудь все и образуется, — директор прихлопнул пухлую стопку бумаг и с каким-то внутренним облегчением еще раз повторил, — может быть, все и образуется.

Кротов с удивлением посмотрел на Ивана Ивановича и подумал: "Если бы я был директором, то сам бы решил такой вопрос, без всяких завучей. Пусть положительно, пусть отрицательно, но сам, а тут…" Досада охватила Кротова, и он принял решение — идти до конца и идти сегодня же.

— Знаете что, — примирительно махнув рукой, сказал Поленов, — приезжайте-ка лучше к нам в понедельник, там и поговорите с Олимпиадой Александровной, а то у нас сейчас такое творится.

— А можно я все-таки дождусь ее сегодня, в понедельник у меня соревнования, будет не выбраться? — Соврал на ходу Кротов.

— Ну, как пожелаете, подождите тогда в вестибюле, с ней уже связались и она скоро должна подъехать. Рад был познакомиться, всего доброго.

Кротов сел на клеенчатую скамейку в мрачноватом квадратном вестибюле, рядом с ним примостилась Даша.

Она не выдержала и спросила:

— Андрей Владимирович, ну как?

— Пока никак, будем разбираться с вашим завучем.

У Даши упало сердце. Она прекрасно понимала, что с Олимпиадой договориться не удастся, но Андрею Владимировичу ничего не сказала.

Кротов сидел в задумчивости, его искренне удивила нерешительность и несамостоятельность директора. Удивила, потому что сам он был другим человеком и потому что многого еще не знал.

Иван Иванович Поленов всю жизнь подвизался на педагогическом поприще. Сначала учителем в обычной школе, затем директором, потом перешел работать в РОНО и вот под конец карьеры очутился в детдоме. Надо заметить, что сам процесс преподавания Ивану Ивановичу никогда не нравился, не нравилось ему и кем-нибудь руководить. Он любил сидеть в просторном кабинете, иногда водить пером по бумаге и ни о чем особенно не думать. Покой и тишину Поленов ценил более всего. Наверное, поэтому он никогда не был женат и сейчас жил со своей престарелой матерью, к которой был очень привязан. Иван Иванович всегда побаивался принимать мало-мальски серьезные решения и был счастлив, когда это делали за него. Вместе с тем человеком он был невредным и малозаметным. Эти последние качества его натуры вышестоящее начальство всегда ценило особенно высоко.

Вообще-то директором детского дома на Вяземской улице должна была стать Олимпиада Александровна. Сколько сил и изобретательности она употребила в свое время для этого. Тоже, будучи завучем, Олимпиада сумела снять сильного и умного директора Валентину Николаевну Суматрову. Произошло это несколько лет назад, но о ней вспоминали до сих пор и воспитатели, и детдомовцы. Суматрова была педагогом с большой буквы. Многие помнили, как она часто приходила к воспитанникам и засиживалась в их комнатах до позднего вечера, объясняя им трудные задания или рассказывая необыкновенные истории о путешествиях и путешественниках. Была у нее еще идея облегчить жизнь детдомовцев, сделать ее более интересной и свободной, позволить выходить им за ограду не только в организованном порядке, но и самостоятельно. Вот на этом-то и сыграла Олимпиада. Представила дело так, что Суматрова собирается нарушить священные циркуляры и предписания, а детдом превратить в притон или ночлежку. Оповещены были все инстанции, включая РОНО. Нагрянули бесчисленные проверяющие. Столько наслушалась и натерпелась Валентина Николаевна, что нервы у нее, в конце концов, не выдержали, и она подала заявление. В РОНО нашлись неглупые люди, которые понимали, какого педагога они могут потерять. Стали уговаривать Суматрову остаться, но было уже поздно, принципиальных решений она не меняла никогда.

Вот и настал миг торжества Олимпиады Александровны, она его так долго ждала! Какие могли быть сомнения, директором детдома теперь станет она. Но случилось непредвиденное. На пороге ее царства появился безликий тюфяк Иван Иванович Поленов. Преодолев шоковое состояние, она