Кабал сложил ладони перед грудью – насколько он представлял, этот жест выражал раскаяние, – и слегка улыбнулся. Мышцы лица, привыкшие складываться в выражение абсолютной неумолимости и временами изгибаться в самодовольной ухмылке, ныли от напряжения.

– Я увидел ступеньки и решил, что никого не побеспокою. Однако теперь вижу, что нарушил протокол. Я сам работаю в правительстве и понимаю, насколько важны порядок и процедура исполнения. Я вот везу документы для заседания по вопросам передачи сельскохозяйственных угодий, и, поверьте мне, без надлежащего порядка и процедуры, это было бы очень печальное дело. К примеру, если взглянуть на первую программу. – Кабал потянулся за своим портфелем.

Остекленевший взгляд капитана внезапно сменился ужасом. Кому захочется оказаться один на один с читающим проповеди госслужащим? Конечно, до конца жизни его монолог не затянется, но ощущение складывалось именно такое.

– Нет-нет, герр Майсснер, в этом нет нужды, – поспешно сказал капитан, особенно выделив слово «это». – Ничего криминального не произошло, верно? Просто найдите стюарда, и все будет в форме.

Кабал посмотрел на лестницу, затем перевел взгляд на потолок.

– В униформе? Здорово, капитан! – Он прекрасно понимал, что офицер не пытался шутить, но не мог не воспользоваться такой прекрасной возможностью. По прошлому опыту он знал, какую мишень представляют собой плохие шутники.

Капитан тупо глазел на него какое-то время, затем сообразил, что сказано это было с юмором, и вяло посмеялся. Кабал поднял саквояж и собирался уходить.

– Что ж, спасибо. Вы были очень любезны. Не сомневаюсь, что еще увижу вас, капитан…

– Штен, – без особого энтузиазма представился тот – в его голове уже крутились ужасные видения о ближайших нескольких днях, которые ему придется провести в замкнутом пространстве с герром Майсснером. Кабал покинул помещение с чувством глубокого удовлетворения. Его работа здесь была закончена.

Когда он добрался до салона, посадка уже шла полным ходом. «Принцесса Гортензия» была большим судном, но предназначалась она для незначительного количества пассажиров, которые путешествовали в условиях абсолютной роскоши. По пути сюда Кабал насчитал что-то около двадцати кают класса люкс, значит вместимость едва ли превышала тридцать пассажиров. Люди победнее путешествовали четвертым классом на кораблях типа «Беллерофонта», а то и вовсе несколько дней кружили вверх и вниз по горным серпантинам. Кабал с трудом представлял себе экономическую рентабельность корабля размера «Принцессы Гортензии» при столь малом количестве пассажиров. Должен быть еще источник дохода – например, перевозка почты или что-то в этом духе.

Людей в салоне становилось все меньше. Посадочный переход все еще держали открытым, но там никого не было видно, и, судя по тому, как члены экипажа на входе регулярно поглядывали на часы, скоро его должны были отсоединить. Кабал никак не мог дождаться, когда это произойдет.

Он подошел к мужчине, который, судя по встревоженному виду, скрытому под патиной чрезмерного дружелюбия, а также по папке-планшету в руках, и был стюардом.

– Добрый день. – Кабал протянул ему документы.

Стюард внимательно просмотрел их, оторвал несколько перфорированных разделов, поставил подпись в рамке и провел черту еще на одном листе, после чего вернул большую часть бумаг Кабалу.

– Здравствуйте, герр Майсснер, – с улыбкой произнес он. Улыбка стала ярче, когда стюард огляделся и осознал, что он вот-вот закончит. – Если вы подождете минуту, я найду проводника и попрошу отнести вашу сумку в каюту.

– В этом нет необходимости, – ответил Кабал. Он подхватил саквояж и похлопал по нему пачкой документов. – Государственные бумаги. Я начинаю нервничать, когда они остаются без моего присмотра. Я сам найду дорогу. П6? Правый борт, каюта шесть?

Стюард окончательно расцвел – бывают же люди, за которых не надо все делать.

– Совершенно верно, сэр. – Он протянул руку к разделенному на секции ящичку, который стоял на невысоком столике рядом с ним, и извлек ключ. – Ваш ключ.

Кабал взял его. Они уже порощались, когда из перехода раздался отчетливый грохот военных сапог, и оба повернулись.

У Кабала сердце ушло в пятки.

Навстречу им шел офицер – с нехорошим предчувствием Кабал распознал на нем мундир Личной гвардии – императорской элиты.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал он стюарду, который с нескрываемым изумлением глядел на приближающегося офицера, и непринужденно зашагал к коридору, ведущему на правый борт.

– Ты! – рявкнул офицер, чем заставил всех – включая Кабала – застыть на месте. Гвардеец, чеканя шаг, подошел к стюарду, промаршировал на месте и отсалютовал. Даже застигнутый врасплох, тот ответно отдал честь и стукнул каблуками друг о друга. Офицер открыл ташку и извлек на свет официального вида бумагу.

– Я ищу его, – рявкнул он и поднес бумагу к носу стюарда, чтобы тот мог прочесть. – Видели этого мужчину на борту?

«Там может быть фотография кого угодно», – думал Кабал. В Миркарвии наверняка регулярно разыскивают врагов государства. Не стоит беспокоиться. Нужно сохранять спокойствие и смотреть, как будут развиваться события.

Стюард дважды прочел бумагу, прежде чем повернулся и указал на Кабала.

«Так, ладно, похоже, я все-таки в беде», – решил Кабал.

Офицер тут же забыл о стюарде, словно о вшивой собачонке, развернулся и уставился на некроманта – его пристальный взгляд не сулил ничего хорошего. Кабал уже начинал жалеть, что не переложил выкидной нож в карман, когда была возможность. Шанс победить в очередной дуэли с закованным в сверкающую броню офицером стремился к нулю. Куда эффективнее было бы полоснуть гвардейца ножом по горлу, когда тот приблизится.

В помещении вдруг потемнело, когда перед Кабалом вырос офицер.

– Могу я вам помочь, лейтенант? – спросил Кабал.

Одним резким движением гвардеец поднес бумагу к его лицу.

– Четвертый проект, герр Майсснер!

– Прошу прощения?

– Доклад к заседанию по вопросу передачи сельскохозяйственных угодий, четвертый проект. Я здесь по личному распоряжению барона Митрахта из Министерства сельского хозяйства. Документы, которые вы везете, необходимо за время путешествия переделать в соответствии с указанными здесь критериями. – Он подался вперед и оказался с Кабалом нос к носу. – ВАМ ПОНЯТНО?

Кабал отшатнулся, сообразил, что никто не поволочет его отсюда в кандалах, и коротко кивнул.

– Конечно, я понимаю, – рявкнул он в ответ. – Передайте барону, что его приказания будут исполнены в точности. – Он вырвал бумаги из руки гвардейца. – Свободны.

Военный побелел, а Кабал гадал, не перешел ли черту. Но офицер развернулся и промаршировал обратно к выходу, бросив стюарду, своему товарищу по форме: «Хреновы гражданские!». Яростный стук его каблуков раздавался по крытому переходу, пока не стих.